Разделы библиотеки
Дорогой мой друг - Анна Музыка - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Дорогой мой друг - Анна Музыка - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Музыка Анна
Дорогой мой друг
Аннотация к роману
«Дорогой мой друг»
- Анна Музыка
Неожиданное знакомство запускает цепь изменений в жизни главной героини.
Отношения, работа, мечты, даже ответственность за свою жизнь – все подлежит пересмотру. Что найдет и потеряет молодая женщина в поисках счастья?
| Следующая страница |
Глава 1. Художник
В узких комнатах Пушкинской галереи не полагалось размещаться живому свету. Оно и понятно – для картин сплошное страдание, а в тусклом свете крошечных ламп и полотнам, и мне было комфортно. Равно как в полутёмных лабиринтах бывшего флигеля усадьбы Голицыных, так и среди импрессионистов. Особенно зал с Монэ. Бархатные пастельные полотна, отражающие самую суть. Казалось бы ничего не значащие маслянистые мазки в отдалении оказывались яркими кувшинками, складками платья, игрой света на старинном соборе.
Один только лондонский пейзаж чего стоит, в своей сиреневой дымке.
Здесь я могу отдыхать душой. Порой работает лучше, чем валерьянка.
В тот воскресный день, а может быть уже вечер, потому что, как я говорила, дневной свет не проникал в святилище искусств, и было решительно невозможно угадать время суток. Да и не хотелось. Уходить не хотелось, поэтому было неважно, который час. Только тоскливо урчало в животе временами, но пока я предпочитала игнорировать эти запросы. Так вот, в то воскресенье я позволила себе дольше обычного засидеться перед просторным полотном Парижской железной дороги. Картина поразила меня своей реалистичностью, простором, динамикой. Тусклый, будто в действительности затуманенный холст приводил меня в состояние глубокой расслабленности, мои тревоги и неврастения растворялись в облаках и становились паром, который источала эта железнодорожная станция.
Очарованная, даже на несколько секунд отвлечённая от суеты людей, проходящих и останавливающихся, вдруг в какой-то момент я потеряла связь с картиной и вновь была безжалостно выброшена в водоворот реальности. Стал снова различим шёпот прохожих и гул собственных мыслей. Это меня раздражило, захотелось поскорее перейти в другой зал. Порыв мой, однако, был остановлен внезапным «Погоди!», прозвучавшим справа, и, очевидно, обращённый ко мне.
И верно, на меня были направлены два ярких зелёных глаза, а их владелец чуть не выронил карандаш, когда неловко дёрнулся меня остановить.
Я вопросительно посмотрела. У парня на коленях лежал раскрытый скетчбук, в котором смутно узнавались выпрыгивающие из-за ушей локоны.
– Ты что, меня пишешь? – я спросила.
– Ага, – голова утвердительно кивнула, – повернись как было.
– Ты бы лучше Луара писал.
– Луара я в интернете могу найти, а тебя я где найду?
– Хм… Справедливо. Тогда я тоже тебя буду писать, – я достала из рюкзака блокнот и ручку.
– Ладно, только давай сначала я закончу, – он лёгким, будто привычным жестом высвободил прядь моих волос, так непринуждённо, словно мы были знакомы сто лет, и портрет мы пишем запланировано. – Потом ты пиши сколько захочешь. Давай, сядь пока как было.
Он нетерпеливо повозюкал по листу ластиком и уставился на меня. Я отвернулась к картине.
– Теперь уже так не получится, – я сказала, – я теперь не думаю о невесомости и растворении в парижском воздухе, а напряжённо гадаю, зачем кому-то понадобилось писать меня вот так без спросу.
– Ничего, тот взгляд я уже уловил, остались детали. Помолчи пока.
Я замолчала. Может быть, мне не хотелось нарушать таинство художественной работы, а может просто побоялась раздражать тонкий слух смотрителя зала.
Прошло ещё минут десять, может быть, четверть часа. Когда наконец я услышала «готово».
– Давай, твоя очередь. Потом обменяемся результатами, – своим он явно был доволен.
Я перекинула ногу через скамейку, вновь достала блокнот и направила всё своё внимание на человека напротив…
Мне показалось, что пролетело ещё каких-нибудь полчаса. Возможно, так оно и было, только зал понемногу опустел, а к нам подошла сотрудница, чтобы сообщить, что через пятнадцать минут галерея закрывается. Я уже закончила работу, но хотелось ещё что-то подправить, додумать к его образу историю, применить более красочное сравнение. Но делать нечего, я убрала вещи в рюкзак.
– Пойдём в «Эн»? – он спросил.
– Пойдём, – неожиданно произнёс мой собственный рот.
Мы вышли на улицу, уже щедро освещённую фонарями. Над городом из мелкого распылителя попшикали дождиком, в воздухе ещё чувствовалась влажная пыль, на асфальте блестели камушки. Хорошо было вырваться в прохладу вечера, к тому же с компанией, я бы и не припомнила, когда со мной такое случалось последний раз.
У художника походка решительная, немного порывистая, словно он готов в любую секунду сорваться с места и побежать. Но шёл специально медленно, чтобы совпадать с моим ритмом. Я чувствовала, как он себя принуждает. Мы шли молча, я наблюдала, он тоже. Тишина между нами не вызывала неловкости. Напротив. У меня было ощущение, что я встретила старого знакомого, и теперь мы никак не можем наглядеться, восстанавливая в памяти образы друг друга, изучая перемены, при этом кожей чувствуя давнюю дружбу наших душ.
Он чуть выше меня. Может на полголовы, не больше. Самую малость сутулится. На его рост это, по-моему, совсем не влияет.
Одет в лёгкое пальто. Был конец апреля, кстати говоря. Да, пожалуй, одет как пижон. Пальто расстегнуто, из-под него видна толстовка с капюшоном, на ногах тёмные джинсы и кроссовки. Без шарфа. Я – наоборот. В костюме «бабушкина гордость». У меня шапка, шарф, застёгнутое на все пуговицы, перетянутое поясом шерстяное пальто, перчатки, осенние ботинки. Максимальный уровень комфорта.
«Совершенно не жарко, к тому же вечер, после дождя» – мысленно оправдывала я свой выбор. Впрочем, у меня и не было цели производить впечатление.
А вечер был хорош. Лёгкая зелень уже тронула деревья, отчего в воздухе слабо пахло сладким. Освежённый дождиком, город вздохнул легко и полно. Тёплые жёлтые фонари, опустившийся теперь штиль. До уровня детского школьного беспечного вечера было уютно и радостно.
Прогулка наша была недолгой, упомянутый «Эн» находился в двух шагах от галереи, на бульваре.
Не хотелось в помещение, но предложить дальше гулять не решилась. К тому же, не терпелось посмотреть рисунок.
Оказавшись в ароматной атмосфере ужинов и десертов, я вспомнила, что остервенело проголодалась, и теперь уже мой желудок возобладал над разумом. Я заказала курицу с овощами и картошку, и чай, и хотела бы ещё заказать чизкейк, но где-то больно кольнула совесть, и я промолчала. Мой новый незнакомец попросил себе мясо, газировку и большой кусок торта «три шоколада». Всё понятно, у него тоже со здоровым питанием все было здОрово. Хотя, мужчины лет до сорока могут себе такое позволять, подлый народ.
– Ну, показывай! – я нетерпеливо заёрзала, как только все обязательные процедуры по мытью рук и заказу блюд были исполнены.
Он прищурился.
– Может, сначала ты?
– Нет, ты первый начал рисовать.
– Давай обменяемся сразу, не глядя?
– Давай!
Я захлопала в ладоши, как маленькая. Потом протянула ему весь блокнот, держа пальцем место начала текста о нём. Он в ответ протянул вырванную наспех страницу своего альбома. Мы обменялись бумажками, как гангстеры в кино обмениваются информацией, или чем там, «товаром».
С плотного белого листа мне открывался профиль девушки, которая смотрела куда-то вдаль, далеко за пределы поля. На лоб её свесился упругий завиток, прочие же волосы выглядели растрёпанными, будто она только встала с постели. Слишком длинный нос, тонкие, совершенно не современные губы, мягкий округлый подбородок. При первом взгляде она не показалась мне красивой. Однако, присмотревшись, я уловила блуждающую улыбку, которая говорила о безмятежности настроения её владелицы. Я заметила глубину взгляда больших, наивных, открытых миру и доверчивых глаз. Мне понравились эти глаза. То, как он написал.
Они были в мыслях. Наверняка приятных. Возможно, девушка на картине мечтала, или вспоминала радостное событие. В ней была жизнь. И этот взгляд, и улыбка делали вдруг лицо крайне обаятельным и добродушным. Такому человеку я доверила бы все свои страшные тайны. Портрет совершенно меня очаровал.«Наверное, он хороший художник» – я так подумала.
– Я могу оставить его себе? – я спросила.
Он покачал головой, все ещё погружённый в текст. «Чего там читать-то?! Три строчки!».
– Не пойму, ты все ещё читаешь, или уже перечитываешь?
– Перечитываю. До меня никак не доходит, почему ты описываешь меня таким отчаянным щёголем?
– Ну-ка, – я перегнулась через стол, перехватывая бумагу, – может быть, ты щёголь и есть.
– В таком случае, следует развивать твою наблюдательность. Держи, – он протянул блокнот, – и присмотрись ещё раз.
Он откинулся свободно на стуле, положил обе руки на стол и направил прямой ровный взгляд чуть поверх моей головы. Я ещё раз пробежалась по написанному и осмотрела парня. В голову так и не приходили мысли, что в моём видении было неверным?
«На меня смотрел симпатичный молодой человек. Двадцать, двадцать пять? Сейчас всё труднее сказать. Гладко выбрит. Так, словно ничего, жёстче юношеского пушка у него и не было. Неужели младше двадцати?! Худое острое лицо, дремучей лесной зелени глаза в чаще густых бровей. Хорошенький. Немного насмешливый взгляд. Наверняка пачками разбивает сердца молоденьких девчонок.
От него волнами расходится энергия. Живая, жгучая энергия юности, любопытства, жажды проявить себя, исследовать этот мир. Даже в терпеливой позе, ожидающей моего описания, от него исходит яростное желание. Желание чего? Наверное, жизни, эмоций. Оно прорывается в готовых к смеху уголках губ, в порывах закатывать рукава, обнажая длинные тонкие пальцы и по-девичьи нежные запястья, в огоньках любопытства глаз».
Что я могла упустить? Я всматривалась в его лицо, стараясь по-новому, беспристрастно раскрыть его. Он молчал, ждал, и наверное это была необычная картина для подошедшего с блюдами официанта. Я почувствовала аромат сливочного соуса и мяса. Голод или желание его разгадать? Голод! Голод! Верещал желудок.
Парень улыбнулся, первым решая моё затруднение:
– Может, сначала поедим? Я очень проголодался, а потренируемся позже, или в другой раз.
Мы набросились на еду. Я не могу сказать иначе, хотя сказать хочется, чтобы оставалось впечатление загадочной, увлечённой искусством девушки.
– Объясни всё-таки, что не так с моим описанием? – я спросила, когда базовая потребность начала удовлетворяться.
Он вытер губы краешком салфетки и аккуратно отложил её:
– Оно слишком поверхностно. Ты сразу начала гадать про возраст, будто это действительно важно. Неужели ты стала одним из тех взрослых, которых прежде всего интересуют цифры, как у Экзюпери? И про разбитые сердца, опять же, подсчёт. И вообще, по-твоему я выхожу каким-то жеманным пикапером, который только и думает, что о новой юбке.
Я сразу немного поникла от его слов, понимая, к тому же, что он прав.
– Мне понравилось это сравнение моих глаз с лесом, так мило, может даже чересчур. Но если ты считаешь себя писателем. А судя по тому, что первым делом ты достала блокнот и начала меня описывать именно в форме текста, какие-то амбиции в этом направлении у тебя имеются, то не нужно называть вещи своими именами. Дай косвенное отношение. Энергия. Хорошо, оставь только ту часть, где нетерпеливые порывы рук. И смотри глубже, – он придвинул ко мне своё лицо, – посмотри внимательно. Неужели ты правда видишь во мне смазливого ловеласа?
Я постаралась посмотреть внимательнее, наклонив голову набок:
– Наверное, нет… – хотя именно так я и думала. Вообще не припомню, чтобы видела когда-нибудь таких красавчиков.
– Пойми, никогда нельзя верить поверхностному, первому суждению. Старайся искать суть. Мелкие, «говорящие» детали.
– Ты что, тоже писатель? – не удержалась я от вопроса.
– Нет, – он засмеялся, – но кое-что в этом соображаю. У тебя большая часть направлена на внешнее описание, а ты попробуй в следующий раз угадать меня за этим внешним, – парень покончил с мясом, притянул к себе десерт и добавил, – мм, так ты у нас, стало быть, писатель?
– Очень хотелось бы сказать, что да, но я также далека от мира литературы, как наши футболисты от футбола. То есть, мне это нравится, но ничерта не выходит.
– Почему так? Чем ты занимаешься?
– Работаю в банке. Мне всегда нравилось писательство, книги. Обожаю. Но это же всё несерьезно. Поэтому так, тешу своё самолюбие редкими рассказами, кормлю себя ложными надеждами, что могла бы быть ого-го какой крутой писательницей, но таланта маловато. И веду дневники, чтобы не забывать, как держится ручка.
– Кто сказал, что писательство – несерьезно?
– Да это же очевидно. Писателей вон сейчас, куда ни плюнь – попадёшь по адресу. Нужны связи, деньги и хоть какой-то навык собирать слова в текст, и то – факультативно. За тебя всё напишут. Были бы деньги. И связи.
– Сурово. Но ты могла бы просто пойти филологом работать или в издательство.
– Теперь уже что об этом говорить, я пошла по другому пути. А ты, стало быть, художник?
Мне на секунду показалось, что выражение лица у парня стало таким же печальным от вопроса, как и у меня от рассуждений о несложившемся писательстве, но он тут же встряхнулся и ответил будто полушутя:
– И это, стало быть, тоже.
Я доковыряла свои овощи, задумчиво глядя, как он уплетает шоколадный торт, с наслаждением наполняя рот плотной, пропитанной калориями массой.
У него зазвонил телефон, он вежливо сказал: «Извини, это друг звонит, надо ответить», и уже в трубку:
– Да, дорогой! Да… да… ну, конечно. Я буквально уже выхожу, ужинал…Конечно, куплю. Нет, не один. Потом расскажу… Да, до встречи. Обнимаю! Пока!
«Оу, ну конечно, всё понятно – красивый, интеллигентный, увлекается искусством, и, судя по всему, литературой. Подобных натуралов в природе не существует, да и мне так легко с ним болтать, что сразу ясно, в этом нет никакого намёка на флирт, а это очень даже к лучшему, было бы здорово подружиться с таким интересным человеком».
Он вдруг стал торопливым, заказал ещё целый пирог с собой, попросил счёт. Конечно, платили мы раздельно. Я тоже стала поторапливаться.
– Это я заберу, – сказал он, поднимая со стола мой портрет.
Мне не хотелось отдавать, но что поделаешь, мне он не принадлежал. Я расстроилась. Такой неожиданно приятный вечер скомкался до торопливого прощания, ещё домой теперь добираться, и вновь начавшийся дождь показался неуместной обузой.
– Я тебя ещё напишу, не расстраивайся, – он открыл передо мной дверь, пропуская вперёд.
– Я не расстроилась.
– Да, я вижу. И ты обо мне обязательно напиши, ладно?
Я кивнула.
– Хорошо, сейчас я должен бежать.
– Пока, – я помахала рукой, поджала губы в скупой улыбке и повернулась в сторону метро.
– Погоди, – он одёрнул меня за рукав пальто, слегка коснувшись руки, – у моего друга в субботу выставка. Придёшь?
– Не знаю.
– Приходи обязательно, не знает она. Вот, диктуй номер, я тебе звоню.
В руке зажужжал и вспыхнул холодным светом телефон, и тут же вызов оборвался.
– До встречи! – мы развернулись в разные стороны, и тут я услышала:
– Я очень рад знакомству! – он обернулся и помахал на прощание.
Я помахала в ответ. Так и не узнав его имени.
Как это получилось, что вновь стало заметно только тёплое жёлтое мерцание в полуголых ветках, мягкий хруст гравия под ногами и шарканье шин по асфальту. Приятно стало пройтись до метро, подставляя лицо редким каплям, раствориться в мысленной перемотке этого необыкновенного вечера.
Дорога домой показалась такой удивительно короткой.
.Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры