Разделы библиотеки
Любовница короля - Энтони Хоуп - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Любовница короля - Энтони Хоуп - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Хоуп Энтони
Любовница короля
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 5. Мне запрещено забывать
Надо же было, чтобы моя городская карьера началась так неудачно! Мне приходилось начинать с дуэли, и притом из-за женщины, к тому же – женщины такой печальной известности. Эта дуэль делала меня смешным в глазах одной и сильно вредила мне в глазах другой – лучшей – части общества. Я много думал обо всем этом во время своего первого ночлега в гостинице и почти готов был прийти в отчаяние, если бы не принял твердого решения отказаться от карьеры, предложенной мне королем, и начать свою жизнь самостоятельно, надеясь исключительно на свои силы. И все-таки, несмотря на досаду и огорчение, я не мог не удивляться, что Сидария вспомнила обо мне, и это было мне приятно. Всякий другой на моем месте чувствовал бы то же самое и, вероятно, не упустил бы случая возвыситься так легко. Хотя в душе я и отказывался от покровительства Сидарии, но в сущности чем могла она теперь быть для меня? Теперь она парила высоко и, бросив мне свой знак воспоминания, конечно, думала, что мы с нею квиты; больше того – она, вероятно, считала, что слишком хорошей ценой заплатила мне за мое разбитое сердце и поруганные мечты.
Было прекрасное утро, когда я с Дареллом отправился на место поединка; он нес с собой две шпаги. Жермин согласился быть секундантом моего противника. Мы шли быстро и скоро вышли за город, в поля за Монтэг-роузом. Мы прибыли на место первыми, но не прождали и нескольких минут, как показались три экипажа, в которых сидели лорд Кэрфорд, его секундант и хирург. Кучера, высадив своих седоков, отъехали в сторону, а мы быстро приступили к приготовлениям. Особенно торопился Дарелл: слухи о нашем столкновении распространились по городу, а ему не хотелось собирать зрителей.
Я намерен рассказывать свою историю вполне правдиво и беспристрастно, а потому должен сказать, что лорд Кэрфорд был очень враждебно настроен против меня, между тем как я вовсе ничего не имел против него: ведь он оскорбил меня неумышленно, не зная, кто я. Честь заставляла меня драться с ним, но ничто не обязывало меня ненавидеть его, и я всей душой желал, чтобы наше столкновение кончилось возможно благополучнее для обоих. Лорд, вероятно, смотрел на дело иначе. Будучи очень искусным противником в бою и оправдывая свою репутацию, он не мог оставить меня невредимым.
Старый сержант генерала Кромвеля, живший в Норвиче, научил меня обращаться с рапирой, но во всяком случае я не мог равняться в искусстве фехтования со своим противником и приписываю только счастливому случаю и пылкости лорда Кэрфорда, что дело обошлось для меня благополучно. Лорд нападал на меня яростно, и мне все время приходилось только защищаться. Это мне сначала удавалось недурно, и я слышал, как Жермин сказал: «Он держится хорошо». Однако в эту минуту обманутый ложным выпадом противника и последовавшей затем яростной атакой, я вдруг почувствовал острие шпаги, пронзившей у плеча мою руку. Мой рукав немедленно окрасился кровью. Секунданты бросились между нами, и Дарелл охватил меня руками.
– Хорошо, что не случилось хуже, – шепнул я ему, улыбаясь, однако потом мне сделалось дурно, все закружилось перед глазами, и я потерял сознание.
Очнувшись, я увидел, что хирург перевязывает мне руку, а остальные стоят группой недалеко от нас. Мои ноги дрожали, и, вероятно, я был смертельно бледен, но чувствовал себя очень довольным: моя честь была удовлетворена, и я был, так сказать, крещен и принят в общество джентльменов.
Очевидно, так думал и мистер Жермин. Когда моя рука была забинтована, было надето, хотя и с трудом, платье и сверх него шелковая повязка, придерживающая мой локоть, он подошел к хирургу и попросил разрешения отвезти меня к себе завтракать. Позволение было дано с тем условием, чтобы я воздержался от крепких напитков и был осторожен в пище. Мы отправились в город, и я в своем деревенском неведении жизни крайне удивился, когда и мой противник выразил желание ехать с нами. В одной из таверен Друри-лэйна была устроена славная пирушка. Мистер Жермин был там хорошо знаком и пользовался большим почетом. За столом он много рассказывал нам о своих победах в любви и подвигах на поле брани.
Лорд Кэрфорд был со мною необыкновенно любезен, что я никак не мог себе объяснить и понял только тогда, когда оказалось, что Дарелл сообщил ему мое намерение отказаться от предложенной мне королевской милости. Когда мы познакомились ближе, лорд прямо сказал, что мое поведение делает мне честь, и просил разрешения его домашнему хирургу посещать меня ежедневно, пока не заживет моя рана. Все это привело меня в хорошее настроение и около одиннадцати часов, когда был окончен ужин, я уже совершенно примирился с жизнью. Однако немного спустя я и Кэрфорд снова стали врагами и опять скрестили оружие, хотя уже по другой причине.
Дарелл советовал мне вернуться в гостиницу и сидеть там спокойно, а визит во дворец пока отложить, чтобы не вызвать снова болезненной лихорадки от раны. Я повиновался и тихо направился к Ковент-гардену. Лорд Кэрфорд и мистер Жермин отправились на петушиный бой, где должен был присутствовать сам король. Дарелл оказался занятым по службе, и я остался один. Тихо подвигаясь вперед, я наблюдал кипучее движение и пеструю толпу столичных улиц.
Ничто не представляет собой такого интересного зрелища, как вид шумного города. Приятно любоваться гордым течением реки, величественной красотой высоких гор, как, например, в Италии, которые я видел, путешествуя там много лет спустя, но все это хорошо для человека зрелых лет, а для начинающего жить юноши суета шумных городских улиц представляет гораздо больше разнообразия и интереса.
Обо всем этом я размышлял по пути домой, а, может быть, и не размышлял вовсе, и мне это только кажется теперь, много лет спустя. Вернее, я ни о чем не думал, кроме того, что молод, недурен собою, что мое новое платье идет ко мне, что повязка на руке придает мне интересный вид. Каковы бы ни были тогда мои мысли, они были прерваны видом толпы, собравшейся в переулке близ одной таверны. Более полусотни всевозможных зрителей собралось вокруг какого-то человека, с большим жаром и увлечением произносившего какую-то речь.
Подойдя ближе из любопытства, я был забавно удивлен, узнав в проповеднике Финеаса Тэта, с которым говорил вчера вечером. Как видно, он уже принялся за свое дело неотлагательно, и если Лондон все еще погрязал в греховной бездне, то это, конечно, не было виною мистера Тэта. Он громил всех без разбора – и великих, и малых; если был грешен двор, то не менее грешен был и Друри-лэйн; если красавица Кэстльмэн (этот забавный фанатик отлично знал все имена и титулы) была именно тем, чем он не постеснялся ее назвать, то какая женщина здесь, на улице, была лучше ее? Чем отличались эти женщины от тех? Разве что только более доступной ценой. А в чем, кроме дерзости, разнились эти окружающие женщины от Элеоноры Гвинт? Он произнес последнее имя с таким презрением, как будто оно олицетворяло собою самый порок, что вызвало во мне дрожь негодования.
Странно, что и остальные слушатели как будто почувствовали то же. До сих пор они слушали, благодатно смеясь, подмигивая друг другу и иногда пожимая плечами, когда оратор указывал на них самих. Лондонская толпа терпелива; она готова позволить все, если только не окажется человека, способного встать во главе ее и разжечь страсти. Такова она была, есть и, вероятно, будет еще долго, какие бы перемены ни пришлось ей переживать. Однако, как я сказал, последнее имя, произнесенное фанатиком, изменило настроение толпы.
Финеас заметил впечатление, произведенное его словами, но ложно понял его. Приняв его за поощрение, он стал выражаться еще оскорбительнее, всячески понося предмет своего негодования.
Я не выдержал и пошел к нему, думая заставить его замолчать, но меня опередил рослый носильщик с грязным и красным лицом. Энергично работая локтями, он пробрался сквозь толпу и с угрожающим видом остановился против Финеаса.
– Говори, что хочешь про Кэстльмэн и остальных, но попридержи язык насчет Нелли! Слышишь? – крикнул он.
Вокруг послышался одобрительный ропот. Здесь, очевидно, хорошо знали Нелли, здесь, в Друри-лэйн, было ее царство.
– Оставь в покое Нелли, если хочешь, чтобы твои кости были целы! – продолжал кричать носильщик.
Финеас не был трусом, и возражения только еще больше воодушевляли его. Я хотел остановить его, а теперь приходилось спасать его голову. Не сдобровать было этому чудаку перед дюжим носильщиком. В свою очередь я протолкался сквозь толпу как раз в то время, когда громадный кулак был занесен над слишком усердным, тщедушным проповедником морали. Я схватил за руку обозленного молодца, а он свирепо обернулся ко мне, прорычав:
– Что, он – тебе приятель, что ли?
– Вовсе нет, – ответил я, – но ты убьешь его.
– Пусть этот болван берет назад свои слова и прикусит себе язык! Убью его и отлично сделаю.
Дело принимало скверный оборот, и я один, конечно, не мог помешать насилию. Одна девушка из толпы напомнила мне о моей беспомощности, слегка тронув меня за раненую руку.
– Мало вам было драки? – сказала она.
– Ведь это – помешанный! – громко произнес я. – Кто будет обращать внимание на его слова?
Однако Финеас не пожелал принять мою защиту.
– Помешанный? Я! – завопил он, ударяя кулаком по Библии. – Узнаешь ты, кто помешанный, когда будешь корчиться в аду, а с тобою вместе эта… – и отвратительная брань снова посыпалась по адресу бедной Нелли.
Великан-носильщик не мог больше выдержать. Он отбросил меня в сторону прямо в объятья какой-то краснощекой цветочницы, со смехом обхватившей меня своими грубыми, красными руками. Выступив вперед, носильщик схватил тщедушного Финеаса за шиворот, поднял его в воздух и стал трясти, как собака – крысу. Не знаю, до чего дошло бы бешенство молодца, если бы из окна таверны «Петух и сорока» не послышался голос, от которого я вздрогнул всем телом.
– Эй, добрые люди! Послушайте, добрые люди! – сказал этот голос. – Пусть его ругается и проповедует. Не надо беспорядков в Лэйне. Идите-ка на работу, а если нет работы – идите пить, а вот это – на выпивку!
Пригоршни мелких монет полетели на головы толпы, и там тотчас же началась суматоха. Моя цветочница отпустила меня, чтобы не прозевать своей доли. Носильщик остановился, не выпуская из рук несчастного, истрепанного Финеаса, а я поднял взор к окну таверны.
Взглянув наверх, я увидел Сидарию – Нелл. Ее сияющие золотистые волосы были распущены по плечам; она протирала руками заспанные глаза, а белая батистовая кофточка была едва застегнута у ворота – Нелли была, очевидно, еще не одета. С тихим смехом она высунулась из окна, одной рукой защищая глаза от ярких солнечных лучей, а другой шаловливо погрозила необузданному проповеднику.
– Фи-фи! – кротко сказала она. – Зачем так нападать на бедную девушку, которая честно зарабатывает хлеб, часто подает нищим и к тому же хорошая протестантка? – Потом она обратилась к носильщику: – Отпусти его, если он еще жив. Пусть идет!
– Вы слышали, что он говорил о вас? – горячо начал носильщик.
– Ну да, я всегда слышу, что говорят про меня, – беззаботно ответила Нелли. – Пусти же его!
Носильщик неохотно выпустил свою добычу, и Финеас стал отряхиваться и переводить дух. Еще горсть монет посыпалась на носильщика, и тот двинулся с места, погрозив еще раз кулаком проповеднику.
Только тогда Нелли взглянула на меня, не сводившего с нее глаз, весело улыбнулась, и ее глаза радостно блеснули.
– С добрым утром! – крикнула она. – Да ведь это – Саймон, мой маленький Саймон из деревни! Пойди ко мне, Саймон! Нет, нет, погоди, я сама сойду к тебе. Иди вниз, в гостиную! Слышишь? Скорее!.. Я сойду к тебе мигом.
Видение исчезло, но я все еще стоял неподвижно, пока не услышал скрипучего голоса Финеаса Тэта.
– Кто эта женщина? – спросил он.
– Да это – сама Нелл Гвинт, – запинаясь, ответил я.
– Она – сама? – Он торжественно выпрямился, обнажил голову и сказал: – Благодарю Всевышнего, что Его святая воля привела эту заблудшую овцу на мой путь, дабы я мог обратить ее на путь истины! Благодарю Всевышнего!..
Прежде чем я мог ему помешать, Тэт перешел дорогу и быстро вошел в таверну. Мне не оставалось ничего иного, как только последовать за ним. Я сам не мог понять свои чувства. Только что накануне я твердо решил никогда больше не видеться и не говорить с Сидарией: я не мог забыть смешное и позорное положение, в которое меня поставило ее воспоминание обо мне. А теперь все мои твердые намерения рухнули от одного присутствия Нелл. Я последовал за Финеасом Тэтом под предлогом защитить ее от его грубостей, но в сущности потому, что не мог поступить иначе: каждый фибр моего существа, моя душа и сердце устремлялись навстречу Нелли при первом ее зове.
Когда я вошел, Финеас стоял посреди гостиной, перевертывая листы своей Библии, как бы отыскивая какой-то текст. Я прошел мимо него и прислонился к стене у окна.
Нелли вошла нарядно, хотя довольно небрежно, одетая. Ее лицо сияло улыбкой, и она смотрела на меня так непринужденно, как будто наша встреча была в порядке вещей. Увидав фигуру Финеаса, неподвижно стоявшего посреди комнаты, она невольно вскрикнула:
– Я ведь хотела быть наедине с Саймоном, с моим милым Саймоном!
– Наедине с ним? – подхватил Финеас. – А подумали ли вы о том времени, когда вы останетесь наедине с Господом Богом?
– Разве вы еще не кончили? – нетерпеливо спросила Нелли, подходя и садясь у стола. – Право, я думала, что вы уже все сказали на улице. Ну, я испорчена до мозга костей – и дело с концом.
Тэт подошел к столу и вытянул руку над ее головой. Положив подбородок на руки, она, насмешливо улыбаясь, смотрела на него.
– О, ты, которая живешь в открытом грехе, – начал он, но я сейчас же перебил его:
– Замолчите! Какое вам до этого дело?
– Пусть он говорит, – сказала Нелли.
И Тэт говорил и говорил – боюсь, что говорил правду.
Нелли слушала терпеливо, изредка встряхивая головой, как бы отгоняя надоедливое насекомое. Потом он упал на колени и стал горячо молиться. Кончив молитву, он устремил на молодую женщину пристальный взгляд. Она встретила его без всякого замешательства, дружелюбно. Тогда Тэт воскликнул:
– Дочь моя, ты все-таки не понимаешь? О, как зачерствело твое сердце! Молю Вседержителя, чтобы Он отверз твои очи и смягчил твое сердце. Да спасет Он твою грешную душу!
Нелли внимательно рассматривала свои розовые ногти.
– Не думаю, чтобы я была грешнее других, – сказала она. – Ступайте ко двору и проповедуйте там!
Лицо Финеаса приняло суровое выражение.
– Слово Божие будет услышано. Чаша переполнена, грех переступил всякие границы! Кто доживет – увидит.
– Очень возможно, – зевнула Нелли и лукаво взглянула на меня. – А что будет с Саймоном? – спросила она.
– С этим молодым человеком? У него честное лицо; если он будет хорошо выбирать друзей, то для него все будет благополучно.
– Я принадлежу к его друзьям, – промолвила Нелли.
Желал бы я видеть того, кто мог бы отказаться от такого признания.
– Твоего сердца не смягчит Господь! – сказал Финеас.
– Многие находят, что оно и так слишком мягко, – заметила Нелли.
– Мы еще увидимся, – сказал ей Финеас и, еще раз пристально взглянув на меня, вышел из комнаты, оставив нас одних.
Нелли облегченно вздохнула, вскочила с места и, подбежав ко мне, схватила меня за руки, после чего спросила:
– Ну, как дела в нашей деревне?
– Сударыня, – сказал я, освобождая свои руки и отодвигаясь, – здесь не деревня и вы – не та, которую я знал там…
– Да, но вы-то – тот самый, которого я знала там, и притом так хорошо!
– Зато вы не похожи на ту, которую знал я.
– Ну, не так непохожа, как вы думаете. Разве вы тоже собираетесь читать мне проповедь?
– Миледи, – холодно сказал я, – благодарю вас за воспоминание обо мне и за оказанную мне услугу; поверьте, я умею ценить ее, хотя и не могу ее принять.
– Не можете принять? – воскликнула Нелли. – Что такое? Вы не можете принять назначение?
– Нет, – сказал я, низко кланяясь.
Лицо красавицы выразило капризное разочарование.
– А что с вашей рукой? Как вы получили рану? Разве вы уже успели поссориться с кем-нибудь? – спросила она.
– Уже!
– Но с кем и почему?
– С лордом Кэрфордом, причиной же этой ссоры я не смею утруждать вас.
– Но если я желаю знать ее?
– Повинуюсь. Лорд Кэрфорд сказал, что мое назначение состоялось благодаря мисс Гвинт.
– Но ведь это – правда.
– Без сомнения, и все-таки я с ним дрался.
– За что же, если это – правда?
Я не ответил Нелли.
Она отошла и снова села у стола, глядя на меня смущенным взглядом, а затем застенчиво сказала:
– Я думала, это порадует вас, Саймон.
– Никогда в своей жизни я не был так горд и счастлив, как в тот день, когда получил это назначение… разве, может быть, лишь тогда, когда гулял с вами в Кинтонском парке. Но я не могу принять его и завтра пойду во дворец с отказом.
– Вы действительно намерены сделать это? – гневно крикнула Нелли. – И только потому, что оно идет от меня?
Опять я лишь мог поклониться в ответ, хотя в душе далеко не был доволен своей ролью в этой сцене.
– Лучше бы я не вспоминала о вас! – сердито сказала красавица.
– Я тоже предпочел бы забыть, – ответил я.
– Вы и забыли, иначе никогда не обходились бы так со мной.
– Это именно потому, что я не могу забыть.
– Не можете? – спросила Нелли, снова подходя ко мне. – Да, я верю, что забыть вы не могли. Да, Саймон, вы не забыли и не забудете никогда.
– Очень возможно, – просто сказал я, взяв свою шляпу со стола.
– Как поживает мисс Барбара? – неожиданно спросила Нелли.
– Я не видал ее, – ответил я.
– Значит, я счастливее, хотя наша встреча и произошла случайно… Ах, Саймон, как бы я хотела рассердиться на вас, но не могу сделать этого! Помните, – она подошла еще ближе и лукаво улыбнулась мне, – я не могла сердиться даже тогда, когда вы целовали меня, Саймон.
Не знаю, какого ответа ждала она на свой вопрос, но я опять только молча раскланялся.
– Вы примете это назначение, Саймон? – шепнула Нелли, становясь на цыпочки, чтобы достать мое ухо.
– Я не могу, – ответил я, с трудом сохраняя свой холодный вид.
Молодая женщина задумчиво отошла от меня. Я пошел было к двери, но она остановила меня:
– Саймон, у вас осталось хорошее воспоминание о тех днях в деревне?
– Лучшее в моей жизни, – невольно ответил я.
– Тогда лучше бы вы не приезжали в город и остались при своих воспоминаниях, – вздохнула она. – Они были обо мне?
– Они были о Сидарии.
– Ах, о Сидарии! – громко рассмеялась Нелли. – И все-таки ты не забудешь, Саймон, не забудешь никогда!
Я вышел из комнаты, а она осталась стоять в дверях, провожая меня веселым смехом.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры