Наш неоконченный роман. Молчун ты мой любимый

Считается, что женщины с голубыми глазами несколько холодны и обособлены от окружающего мира, сдержаны в проявлении своих чувств… Постойте! Так значит чувства у них всё-таки есть? Где-то глубоко внутри кипят страсти? Просто проявлять их они не торопятся.... А ещё говорят, что среди талантливых, оригинальных, одаренных людей с неординарным подходом к жизни больше всего людей именно с голубыми глазами. Они – труженики, бойцы и творцы. Творцы своего счастья, готовые трудиться над своей судьбой и сражаться за свою любовь. Содержит нецензурную брань.

1 Страница

…Голубые глаза встречаются примерно у 20% населения Земли.

Голубые глаза означают холодность натуры, отстраненность и обособленность от окружающего мира. Чем чище цвет глаз, тем сдержаннее в проявлении своих чувств их обладатель. Часто такие глаза встречаются у талантливых, оригинальных, одаренных людей с неординарным подходом к действительности. Голубоглазые люди – это творцы. Их интеллект выше, чем у представителей с другим цветом глаз.

Голубоглазые молниеносно, без тени сомнений принимают решения, а при изменении обстоятельств не теряются, быстро адаптируясь к ним. Они довольно требовательны, строги по отношению к себе и окружающим. Для достижения цели они готовы на все. И дело не только в упрямстве, которое, несомненно, им присуще. Голубоглазые люди не получают, да и не ждут подарков судьбы. Они не выигрывают в лотерее, у них нет нужных влиятельных знакомых. Они всего достигают сами.

Под внешней отстраненностью может скрываться сентиментальность, романтичность, однако не всем удается пробиться к ней, поэтому часто голубоглазые остаются непонятыми, одинокими. Таким людям свойственна обидчивость, даже по пустякам, ранимость, повышенная чувствительность, которые они тщательно пытаются от всех скрывать.

Не пора ли решиться? (продолжение рассказа «Куда смотрят мужики?» из сборника «Зеленые глаза»)

А сколько ещё неизведанного! или Игра в кошки-мышки

Тоня сидела за столиком в ресторане и ругала себя последними словами. Ну, какого чёрта, она влипла в эту авантюру?!? Любопытство её одолело, понимаешь! Восемь лет… Да нет, какие –восемь?! Все девять не видела и ничего не слышала о Романе, и тут позвонила его нынешняя жена, и она, как оголтелая, сорвалась и поскакала к нему на встречу. Может, конечно, сыграл элемент неожиданности. Столько лет ни слуху, ни духу, никаких контактов, да ещё и просьба о помощи… Да ладно! Что, уж, перед собой лукавить? Так захотелось его увидеть… И это не смотря на то, как

по-свински он с ней поступил! Практически выгнал из дома, беременную, и ни разу не поинтересовался, где она живёт, как себя чувствует. А потом прислал своего юриста. Понадобился развод, вот и прислал…

Проблемы в их семейной жизни начались, как ни странно, когда у Романа «попёр» (так он выражался) бизнес. Казалось бы, должно было быть наоборот: оба здоровы, любят друг друга, финансовых проблем – никаких. Живи да радуйся! Они продали свою однокомнатную квартирку на окраине Москвы в Бирюлёво, полученную Ромкой, как воспитанником детдома от государства, и купили большую трехкомнатную в центре Москвы с толстыми стенами и высокими потолками. Тоня с удовольствием наводила там уют. Каждый уголок квартиры был продуман и с любовью обустроен. На новоселье пригласили сослуживцев и Тониных родителей. Так прекрасно прошедший, по Тониным ощущениям, праздник, закончился первой крупной размолвкой. Почему-то через несколько дней оказалось, что квартиру Антонина обставила «по-мещански», по выражению Романа, и за те деньги, которые он «вбухал» в устаревшие, несовременные «финтифлюшки», можно было нанять грамотного дизайнера и не позориться перед партнёрами, выставляя напоказ «деревенщину».

Тоня так была ошарашена кардинальной переменой настроения мужа (на новоселье он светился от счастья и гордости за себя и жену), что не нашлась с ответом. И даже не обиделась, не обратив внимания, на его слова о «деревенщине». А зря! Оказывается, они относились не только к её допотопному вкусу, но и к её родителям тоже. Господи, ну, какая «деревенщина»! Родной Тамбов – большой областной город. Родители – учителя. Папа – истории, мама – русского языка и литературы. Самая что ни на есть интеллигенция! Они тонко уловили отношение к себе зятя и прекратили ездить в Москву. Тоне ничего не сказали, сослались на здоровье: «Знаешь, дочка, приезжайте лучше вы к нам в гости. Нам, старикам, уже трудно переносить дорогу». Она приняла их отговорку. А, может, ей было так удобно? Чтобы поменьше думать об изменениях в муже?

Одна из последних размолвок между Романом и Антониной произошла после их возвращения из отпуска. И ведь ничего, ни-че-го-шень-ки, не предвещало, что такой удивительный, сказочный, богатый на впечатления отпуск в Иордании обернётся для Тони новой порцией ворчания и критики. Фигура у неё, видите ли, не та – расплылась, обрюзгла, ноги забугрились целлюлитом. Про целлюлит было явным преувеличением, а в остальном Тоня частично согласилась с мужем и купила абонемент в фитнесцентр, где усиленно крутила педали на велотренажёре и сгоняла жирок с бёдер и живота качанием пресса. Одно только ей было непонятно – если она уж так плохо выглядит, то почему весь отпуск Ромка доставал её своей ревностью, зеленея от взглядов мужчин на неё, особенно на пляже? И не только местных арабов, но и своих русских, невольно провожавших каждый её заход в воду. И с чего бы это? С маской на глазах и дыхательной трубкой во рту на миловидное лицо и пышные волосы не сошлёшься, с ластами на ногах грациозной походкой с кокетливым покачиваем бёдрами по песочку не пройдёшь. Тоне льстила ревность мужа, на взгляды остальных мужиков ей было наплевать (кокетство было не в её натуре). Она со смехом отбивалась от угроз Ромки заковать её в паранжду и не пускать на пляж. Тем более что каждый приступ его ревности заканчивался жаркими занятиями любовью. Когда они, опустошённые, уставшие от ласк, тающие от неги, засыпали, обнявшись, переплетясь руками и ногами, как ветвистое дерево, никаких претензий к её мягкому телу муж не высказывал, наоборот, нежно терся щекой об её плечо, ласково проводил ладонью по бархатистой коже от спины через пухлую попку по бедру до колена (дальше рука не доставала) и вырубался, мыча от удовольствия, как объевшийся сметаной мартовский кот.

Отпуск в Иордании оказался последним светлым пятном в семейной жизни Ромки и Тони. Там Ромка расслабился, много шутил, вернулся к себе самому, такому, каким Тоня его встретила и полюбила. Он даже на одну экскурсию уговорился, хотя перед отъездом жестко сказал, что будет только валяться на пляже и плавать.

Сказочная Петра² покорила своей красотой обоих. Сначала они долго шли по дну узкого извилистого каньона, любуясь фантазией природы, раскрасившей его стены то горизонтальными, то вертикальными разноцветными полосами, придавшей скалам очертания то гигантской рыбы, то головы слона в натуральную величину, то зайца с огромными полосатыми ушами. А потом, неожиданно, выскочили на широкое пространство, где остановились, поражённые мастерством рук человеческих, тактично и искусно вписавших свои творения в окружающую действительность, умудрившихся не только ничего не испортить, а ещё и добавить величественность.

После Петры Ромка так раздухарился, что уже без всякого сопротивления согласился ещё на одну экскурсию – к Мертвому морю. И, хотя, маслянистая вода Мертвого моря не понравилась, а погружение в реку Иордан не вызвала трепета в их атеистических душах, впечатления от экскурсии были исключительно положительные, а фотографии получились сочными, яркими, по-восточному пёстрыми.

Тоня как раз рассматривала на компьютере фотографии из Иордании, пытаясь выбрать самые-самые красивые для печати (получалось слишком много: и разноцветные и причудливые скалы каньона, и Храм-мавзолей Эль-Хазне, внесённый ЮНЕСКО в список «Новых семи чудес света», и яркие и пёстрые рыбки, которых они наблюдали, плавая среди кораллов), когда домой заявился вздрюченный Ромка, и, в ответ на её восторженные воспоминания, начал с места в карьер предъявлять к ней претензии. Ну, ладно, по поводу располневшей фигуры… Да и то, что об этом говорить, если она и так уже над этим работает? Но дальше пошёл полный бред: она должна бросить работу, заняться своим самообразованием в области моды и косметики, выучить хотя бы один иностранный язык (можно подумать, что он их знал несколько! Ни одного ведь не знал!). Видите ли, он выходит на такие горизонты, что спутница его жизни должна соответствовать. Чему соответствовать? Кому соответствовать? Этого, похоже, Ромка и сам не знал. А последней каплей в Тонино терпение стало требование сменить имя: ни Тоня, ни Антонина не звучат современно, надо найти что-то поблагозвучнее! Нет, ну, скажите, разве это не бредятина? Слово за слово, они круто поссорились. И даже постель не смогла их помирить. Ромка злился, демонстративно взял себе отдельное одеяло, и засыпал, плотно в него завернувшись. И отвернувшись от неё.

Ей бы уже тогда задуматься и понять, что у Ромки кто-то появился. Кто-то, кто его постоянно накручивает против неё. Кто-то, кто пытается влезть в его сердце, выталкивая из него её, жену. И кто уже успешно заменил её в постели… Но тогда Тоня ни о чём таком не думала. Просто была растеряна, сбита с толку, пыталась найти оправдание поведения мужа в его загруженности на работе. Шутка ли, становление и развитие собственного бизнеса! Да ещё в Москве! Да ещё без какой-либо поддержки, родственных или дружеских связей! Откуда им было взяться у парня из детдома? И Тоня копалась в себе, пытаясь найти компромисс, чтобы и мужа не расстраивать, и себя не потерять. Конечно, любимую работу она не бросит! И в моде разберётся, и с макияжем справится, и даже иностранный язык выучит, раз уж для него это так важно. Но вот что делать с именем, она так и не придумала.

А потом для неё всё отошло на второй план, даже дальше. Показались такой ерундой их ссоры. Тоня узнала, что беременна. 5-6 недель. Да здравствуют жаркие ночи Иордании! Почему-то она решила, что и для Ромки это будет также важно и значимо, как и для неё. А оказалось… Оказалось, что его узкие колючие глаза, которые с ненавистью метали молнии при их последней ссоре, ничто по сравнению с его пустым взглядом и холодным голосом, которым он сказал… Нет! Приказал ей сделать аборт, поскольку ребёнок не входит в его планы на ближайшие пять лет.

Вот тогда Тоне стало по-настоящему страшно! Она проплакала всю ночь, а утром, после ухода Ромки на работу, позвонила на свою, получила разрешение задержаться, тихо собрала свои вещи и ушла из своей семейной жизни. Благо, что было куда пойти. К Иришке, к кому же ещё? К единственной своей подружке.

Там, правда, тоже было не особо сладко. Деятельная натура Иришки рвалась помочь Тоне не только словом, но и делом – вправить Ромке мозги веским словом, даже нанять кого-нибудь, чтобы его отметелили как следует, подать на алименты в суд. Тоня от всего отмахивалась.

Иришка же уговорила Тоню отказаться от идеи вернуться к родителям в Тамбов. «Ты что, с дуба рухнула?! – наезжала на подругу Иришка, – Люди в Москву рвутся, ищут пути-выходы, чтобы зацепиться за столицу, а у тебя и прописка, и работа есть. Чем ты там заниматься будешь? В аптеку за гроши пойдёшь работать? Или в школу учителем химии нервы на кулак наматывать? Сядешь на шею своим родителям-пенсионерам? Ишь, чего удумала! В Тамбов она вернётся! Чем тебе тут плохо? Крыша над головой есть. Даже если твой ирод не одумается, даже если не получится оттяпать у него часть квартиры, так чем тебе у меня плохо? Живи. И мне веселее, и тебе помощь! И потом. Ты же его, скотину, любишь до сих пор! Любишь-любишь, не отпирайся, я же вижу! Хотя, по мне… Ух, я бы глазёнки его бесстыжие повыцарапывала… А ты, небось, простишь сразу, как появится. И что ж ты думаешь, он в Тамбов за тобой поедет? Нашла декабриста! В Москве-то оно сподручней ждать!»

Последний аргумент подруги, это про то, что оставшись в Москве, есть хоть какая-то надежда помириться с Ромой, был для Тони весомее всех остальных аргументов вместе взятых. А ещё она загадала на удачу: если начальник, узнав, что она беременна, не уволит её, она останется. А, если уж скажет – иди-ка ты, девочка, лесом, то уедет.

Начальник, Сергей Иванович, посмотрел на неё с недоумением, когда она доложила ему о своей беременности. Зачем ему эта информация так и не понял, а потому посоветовал сходить в отдел кадров, чтобы ей разъяснили её права и обязанности согласно Трудовому Кодексу. Тоня поняла, что никто увольнять её не собирается, и воспряла духом. И начала ждать. Ждать, что Ромка одумается и придёт за ней. Но день проходил за днём, месяц за месяцем, а он так и не появился. А потом пришёл его юрист.

Тоня ещё за дверью услышала рассерженный голос подруги, и сердце её ёкнуло. На кого ещё Иришка могла так наезжать, как не на Ромку? Но Ромки в квартире не было. За их столом на кухне сидел незнакомый кряжистый мужчина, а над ним нависала красная от праведного гнева Иришка. Когда Тоня появилась в дверном проёме кухни, подруга подняла на неё взгляд и с возмущением сказала: «Нет, ты представляешь! Твой благоверный развестись с тобой хочет! И при этом оставить тебя голой, как липка! И чтоб без претензий с твоей стороны!»

Вот тогда Тоня поняла окончательно, что с Ромкой всё закончилось бесповоротно. Дмитрий Андреевич, так звали Ромкиного юриста, как-то странно посмотрел на Тоню, (видимо, её явно выпирающий живот стал для него неожиданностью), позадавал какие-то вопросы и отчалил, так и не дав на подпись Антонине документы, которые так разозлили Иришку.

А второй раз появился только через два месяца, когда Тоня уже родила Полинку. С документами на развод, но на кардинально других условиях. Тоня с удивлением прочитала о вполне приличной сумме, ежемесячно выделяемой на неё и ребёнка, и обязательствах по покупке двухкомнатной квартиры на её имя в любом выбранном ею районе Москвы, в обмен на отказ от притязаний на долю в их квартире и в его бизнесе. Она без звука подписала документы, и эта страница её жизни, жизни, в которой они были вместе с Ромой, была перевернута. Как ей казалось – окончательно. А оказалось, что – нет.

За прошедшие девять лет Тоня, кажется, ни разу и не вспоминала о Романе. Растворилась в любимой доченьке – Полинке. А ещё в её жизни была любимая работа. Она даже умудрилась, не смотря на полуторогодовой перерыв и частые больничные, продвинуться по служебной лестнице, доросла до заведующей лабораторией. А ещё в её жизни была любимая подруга, с которой вместе и в театр можно сходить, и в отпуск вместе съездить, и на кухне за жизнь потрындеть. С новой любовью вот только не сложилось. Так и что? Плакать что ли из-за этого? Вон, у Иришки тоже не сложилось. Да и сколько их, красивых, умных, образованных женщин, у которых тоже не сложилось? Тьма! А у неё и дочка, и прекрасная двушка рядом с парком, и работа, и друзья! Счастье, да и только!

А вот, подишь, ты, случилась с Ромкой беда – страшная авария, в которой он чуть не погиб, много чего переломал, получил сотрясение мозга и даже потерял память (всё это со слов его нынешней жены. Интересно, той, из-за которой ему понадобился развод, или это уже следующая?), и она, Антонина, тут же откликнулась на призыв помочь ему. В первую очередь восстановить полностью память. Но видно, основательно Ромка вытравил из головы те пять лет, что они прожили вместе. Как ни вглядывалась Тоня в его глаза, в его, так и оставшийся родным, облик, но так и не смогла уловить не то что искорки узнавания, но даже намёка на неё…

¹ – первая строчка из стихотворения неизвестного автора под ником Конвалия

² – древний город, столица Идумеи, позже столица Набатейского царства. Расположен на высоте более 900м над уровнем моря и 660м над окружающей местностью, долиной Аравы, в узком каньоне Сик. Название «Петра» означает «камень». Жители Петры, построившие город, с терпением высекали дома, склепы и храмы из каменных глыб. А с помощью терракотовых труб создали сложную систему водоснабжения и, несмотря на засушливый климат, никогда не нуждались в воде. Часть водопроводной системы сохранилась до сих пор.

Роман сидел за столиком ресторана напротив бывшей жены и пытался понять её место в головоломке «Кто хотел меня убить?» А в том, что произошедшая с ним авария не была несчастным случаем, а тщательно разработанным планом, который, к его счастью, дал сбой, он был уверен на все сто процентов. Он уже почти ответил для себя на этот вопрос, и тут появляется его бывшая и путает весь расклад…

Роман выплывал из полусна-полунебытия после аварии несколько раз, пока не выплыл окончательно. И вытащили его на поверхность два момента: неприятный женский голос, сочившийся ложью, и голос мужской. И если женский голос царапал его сердце не тем, что говорила его обладательница, а то как она говорила, то мужчина зацепил подсознание тем, что сказал. А сказал он, что у больного после аварии возможны провалы в памяти. Роман разволновался, но, поскольку его возвращение в сознание было пока эпизодическим, додумать мысль не успел. Но зато при следующем пробуждении начал думать о том, с чего закончил в прошлый раз (явный признак восстановления).

Ромка проинспектировал свою память и понял, что помнит всё. Ну, или почти всё. Например, женский голос, который так его раздражал, принадлежит его жене Инге. И надо, кстати, поразмыслить, почему информации о его возможной потери памяти так ей не понравилась. В том, как она выспрашивала об этом врача, не было любви, переживаний за любимого мужа, даже элементарного человеческого сочувствия не было. А была… была… досада. Да, это слово подходило больше всего!

Единственного, чего Ромка не помнил совершенно, это – как и почему он оказался в больнице. Он помнил, как сел в машину после деловых переговоров. Потом провал. И дальше сразу больница. То, что он попал в аварию, Ромка понял только со слов врача, выхваченных сознанием во время кратковременных всплытий из полусна сквозь вязкую вату окружающей его действительности. Но саму аварию не помнил совершенно. Ни визга тормозов, ни боли. Ни-че-го. Об этом тоже надо было крепко подумать, и Ромка решил притворяться овощем без сознания, пока не придёт к какому-нибудь выводу.

Но долго притворяться не получилось. Доктор, Александр Николаевич, раскусил его во время первого же визита. Правда, пока в палате находилась Инга, ничего не сказал. Но, как только она и медсестра ушли, обратился к Роману:

– Молодой человек, мы с Вами в палате одни. Можете смело открыть глаза… Ну, вот, отлично, – продолжил доктор после того как Ромка его послушался, – Взгляд чистый. Как Вы себя чувствуете, Роман Алексеевич?

– Вы помните, как Вас зовут? Дату своего рождения? Какое сегодня число?

– Роман Алексеевич Алексеев. Десятое октября. Какое сегодня число не знаю, – отчеканил Ромка.

– Отлично! – восхитился доктор, как будто больной ответил ему на экзамене на кучу заковыристых вопросов, – Вы помните, что с Вами случилось?

– Нет, – покачал Ромка головой, – Этого не помню совершенно. Это из-за потери памяти?

– Возможно, – задумчиво ответил доктор. – Такое количество травм, которое Вы получили, плюс сотрясение мозга, могли привести к частичной потери памяти. Но это выходит за рамки моей компетенции. Мы пригласим к Вам профильного специалиста. Да, и ещё. Следователь и Ваша жена ждут, не дождутся, когда Вы придёте в сознание. Вы свою жену-то помните, Роман Алексеевич?

– Помню, – проворчал Ромка, – но лучше бы забыл. А ещё лучше бы вообще не знал!

– Что, современная медицинская аппаратура позволяет определять, кто как к кому относится?

– Ну, откуда в областной больнице может быть такая аппаратура?! Просто жизненный и профессиональный опыт, – горько рассмеялся доктор, а потом, посерьёзнев, добавил, – Я в любом случае обязан сообщить в следственные органы и Вашим близким, что Вы пришли в себя. Это же и в Ваших интересах побыстрее разобраться и вспомнить, что с Вами произошло.

– Александр Николаевич, а Вы могли бы не говорить моей жене, что я её узнал? – попросил Ромка, в голове которого вызревала какая-то идея. Она пока была не ясна ему до конца, но он чётко ощущал, что связана она была именно с Ингой.

– За это можете не беспокоиться. Врачебная тайна. И Вашей жене, и следователю будет сообщён только необходимый минимум.

– Спасибо! – от души поблагодарил Ромка своего врача. И сделал зарубку на память – если дальше всё пойдёт хорошо, купить в больницу какой-нибудь современный крутой аппарат в знак благодарности.

Следователь прискакал к Ромке в этот же день. Был он молодой, лопоухий и белобрысый. Ромка сразу понял, что толку от него не будет никакого.

Инга прилетела утром на следующий день. Разыграла бурную радость, кинулась с объятиями и поцелуями. Как же Ромке противна была её игра! Но он сделал вид, что не узнал жену. И обеспечил себе прекрасное настроение на целый день, вспоминая какой растерянный и обиженный вид был у Инги, когда он отодвинул её от себя здоровой рукой и спросил:

Во-первых, не узнал, а во-вторых, «женщиной» назвал вместо «девушки». Двойной удар.

В дальнейшем Ромка пользовался преимуществом потери памяти направо и налево. Что хотел – помнил, что не хотел – «забывал». Кое-что полезное добавил для себя из интернета. Ведь логично было пациенту с таким диагнозом изучать своё заболевание? Вот он и изучил, что позволило не скрывать свою убежденность в подстроенности аварии. Так что его поведение на работе, где он придирался к каждому, был подозрителен и непредсказуем, вполне объяснялось перенесёнными травмами.

Фирме уже исполнилось пятнадцать лет и, конечно, в ней появились люди, которые были балластом. Вот Ромка и занялся «чисткой». Безжалостно увольнял не только тех, чьей работой он был не вполне доволен, но и тех, кто ему просто не нравился, как человек. Причём, логику увольнений сотрудники постичь не могли, поскольку шеф шерстил фирму от уборщиц до своих замов, от лизоблюдов до заядлых строптивцев. Летели головы и тех, кто позволял себе с ним спорить, и тех, кто оказался в его кабинете в первый раз и стоял, втянув шею в плечи от страха. С другой стороны, главбуха, которая никогда не скрывала своего мнения, пусть оно даже шло вразрез с мнением руководства, не тронул, хотя разговор у них вышел крутой – гневный голос шефа был слышен далеко за пределами его кабинета. И секретаршу Мариночку, уже сутулую от постоянно втянутой шеи, не тронул тоже.

С новичками, желающими устроиться к нему на фирму, Ромка разговаривал лично, на какую бы должность они не претендовали. Никогда раньше такого не было. Но зато позволило ему отловить приход Антонины в качестве очередной соискательницы, а то устроилась бы на работу, и он бы знать об этом не знал, пока нечаянно в коридоре бы не столкнулся.

Какого черта она припёрлась? Насколько он помнил, она обожала работу в лаборатории своей фармацевтической фабрики, из-за чего они не раз ссорились, когда он начал требовать стать домохозяйкой. Где её любимая химия и где его строительная фирма? Неужели подстроенная автокатастрофа её рук дело? Месть, как говорят, должна быть блюдом холодным, но через десять лет?!? Это, уж, как-то слишком. И абсолютно противоречит здравому смыслу, ведь она потеряет своё нехилое ежемесячное содержание в случае его смерти. Или кто-то третий, кто в этом заинтересован, посулил ей несравненно большее? Да не похоже это на Антонину! Насколько он помнил, она была простой, непритязательной девушкой, без амбиций и уж точно не злобной фурией. Если характеризовать одним словом, то – «простушка» подходит больше всего. Вернее, подходило. Сейчас простушкой она отнюдь не выглядела. Умело наложенный макияж, стильная стрижка, правильно подобранная одежда на телесных формах отнюдь не манекенщицы (всё-таки она освоила то, что он с неё требовал. Интересно, английский тоже выучила?), прямая спина – и вот перед нами уверенная в себе, независимая, интеллигентная, красивая женщина, знающая себе цену. Такой увидел её Ромка, когда взглянул на бывшую жену через десять лет расставания.

А с другой стороны… Не подала виду, что они знакомы, не напомнила о себе, когда вошла к нему кабинет. Глазом не моргнув, согласилась пойти вместе на обед, как будто это нормально, когда возможный работодатель проводит собеседование в ресторане. Что же за игру ты затеяла, Антонина? В какую авантюру влипла?

Ох, не случайно раздался этот звонок из прошлого. И ведь оказался не первым. Это он тогда, когда молоденький зеленый следователь закрыл дело о покушении на него, Ромку, написав в Заключении, что авария произошла по вине самого Романа, заснувшего за рулём, и утомлённый Ромкиными наездами, выдал ему визитку частного детектива, к которому посоветовал обратиться, Ромка подумал, что это просто совпадение. И за частным детективом Дмитрием Андреевичем Андреевым (им всем, кто попадал в детдом без имени, давали простые фамилии: Иванов, Петров, Андреев, Николаев, Алексеев и, чтобы не заморачиваться, вписывали и отчества под фамилию) скрывается его бывший друг, а потом бывший юрист его фирмы, предавший его, Ромку, с позором уволенный и с болью вычеркнутый из жизни. Но с появлением второго человека из прошлого – Антонины, стало понятно, что это не было простым совпадением. И скорей всего, Димка Андреев из детдома в прошлом и окажется Дмитрием Андреевичем Андреевым, частным детективом в настоящем. Вернее, наоборот, но суть не в этом…

И не пора ли ему запустить руку в это осиное гнездо?

Роман сделал заказ официанту, отложил меню в сторону и накрыл руку Тони своей. Та сидела ни жива, ни мертва, но руку не отняла. Роман перевернул Тонину руку ладонью вверх и нежно провёл большим пальцем по её мягкой внутренней поверхности. А потом и вовсе наклонился и поцеловал. Не отпуская её руку выпрямился, прижал Тонину ладошку к своей щеке, поймал её взгляд и произнёс:

– Тонечка! А я ведь не смогу взять Вас на работу. Вы же не сможете работать у меня, когда станете моей женой. А если откажете – тем более. Мне будет слишком мучительно знать, что Вы совсем рядом, но не сметь дотронуться до Вас.

– А ничего, что Вы женаты, Роман Алексеевич? – с иронией спросила Тоня и отняла свою руку. Его высокопарно-приторная речь тут же погасила душевный трепет, который охватил её в ответ на неожиданную ласку бывшего мужа.

– А что жена? – пожал плечами Роман, – Сегодня она есть, завтра её нет.

– Как, оказывается, у Вас всё просто! – с горечью отозвалась Тоня, – А если я замужем?

– Ну, вот, видите, – перебил Тоню Роман, – с этой стороны никаких препятствий нет. А знаете, если бы муж был, было бы даже лучше! Мы бы с Вами были в равном положении. Тогда и разводиться не понадобилось. Мы бы стали любовниками. Знаете, я очень хороший любовник. Так как, принимаете моё предложение?

Ромка понимал, что говорит и действует уже на грани фола³, но как иначе вывести Антонину на эмоцию? Снять маску, которую она на себя нацепила? В принципе, её реакция ему понравилась. Тоня посерела лицом и сухо ответила:

– Нет – это ответ на что? На предложение стать любовницей или выйти замуж?

– На оба. Первое не приемлемо в принципе… Да и второе тоже, пока Вы женаты. Кроме того, у меня есть ребёнок, – ответила Тоня и замерла в ожидании реакции Ромки на упоминание о ребёнке.

Роман никак не отреагировал. Даже про пол ребёнка не спросил, настолько ему это было не интересно, с горечью отметила про себя Тоня. Сказал равнодушно:

Остаток обеда прошёл в молчании. Тоня еле дождалась его окончания. Желая побыстрее покончить с этой авантюрой, тут же позвонила Инге, как только машина Романа скрылась за поворотом, и сухо доложила, что он её, Тоню, не вспомнил, и пусть она ищет другие способы вернуть ему память, а её больше ни во что не впутывает. Про то, что замуж предлагал выйти при живой жене, не рассказала. И про то, что любовницей не прочь был сделать, не упомянула. Это их семейные проблемы, вот пусть сами и разбираются.

А Роман отложил пока мысли о бывшей жене и её роли в этой запутанной истории в сторону, решив зайти с другого конца. Пришла пора разобраться с Димкой, Дмитрием Андреевичем Андреевым. Обиженный человек с юридическим образованием гораздо опаснее любой женщины, тем более такой порядочной, как Антонина.

Роман перебрал в уме те единицы людей, на которых он сейчас может безоговорочно положиться, и понял, что придётся-таки обращаться к кому-то на стороне. К такому опасному врагу не сунешься без тщательной подготовки, а собственный юрист, который занял в своё время Димкину должность, не входил в число тех, кому Ромка сейчас доверял.

³ – действовать рискованно, на грани допустимых правил, на грани приличий

В принципе, к Димке можно было не ехать. Под него месяц копало частное детективное агентство по заказу Романа, но ничего, связывающего его с Антониной, Ингой или Ромкиной строительной фирмой не выявило, кроме того факта, что он там работал полтора года до своего увольнения. Потом вернулся в Пензу, откуда, собственно говоря, и приехал опять в Москву. В Пензе, оказывается, он жил со своими приёмными родителями (Ромка не знал, куда уехал друг после усыновления). Два года назад его родители ушли из жизни один за другим, и через полгода после этого Димка перебрался в Подмосковье, где создал частное детективное агентство «Честный детектив». Агентство еле держалось на плаву, да и состояло всего из одного Димки да двух мутных личностей, работающих не на постоянке, а по договорам.

Но месяц потерянного времени и кругленькая сумма гонорара стоили того. Попутно выяснилось, что, всё-таки, связь между Ингой и появлением Антонины есть. Они созванивались, и не один раз. Первой позвонила Антонине Инга, и было это три месяца назад. Ромка прикинул и понял, что было это примерно в тоже время, когда он был вынужден «вспомнить» жену. Восстанавливающееся тело требовало регулярных порций секса, к услугам проституток Ромка всегда относился с презрением, новую подругу искать, шкандыбая на одной ноге с костылём, было затруднительно, да и опасно – вдруг подсунут кого-то, кто доведёт недоделанное дело по его устранению до конца. Так что вариант с женой показался самым разумным и безопасным.

А последний звонок был от Антонины Инге. И было это в тот день, когда они с Ромкой встретились, а по времени, когда завершили обед. «Доложила результаты», – догадался Ромка. Только вот чего они хотели добиться, так и осталось неясным. Эх, жалко, что не удалось достать расшифровку разговоров! Но, судя по тому, что больше контактов между ними не было, Инга желаемое получила.

Конечно, можно было бы продолжить столь плодотворно начатую работу с московским детективным агентством, но Ромка всё же решил поехать к Димке. Зачем он это делал, сам себе внятно объяснить не мог. Вдруг потянуло встретиться с бывшим другом, а тут такой повод подвернулся.

Ведь, если разобраться по честноку, то не так уж Димка его и подставил. Да, с разводом юлил, тянул время и, в итоге, оформил уже после рождения ребёнка. Если подойти по-человечески, то просто не стал мотать нервы беременной женщине на последних месяцах беременности. Ну, да, выбил из него содержание и квартиру для Антонины с ребёнком. Но ведь ребёнок-то его, Ромкин, так что всё правильно. Не так уж много и выбил. По суду она бы больше получила. Другое дело, что, как разъяснил Роману новый юрист фирмы, должно было руководствоваться чисто его, Ромкиными интересами и до суда дело не доводить. Как на суде, так и до него, у ловкого юриста есть куча приёмов в рукаве, чтобы сделать как можно лучше для своего клиента. Антонине, например, можно было сказать, что её бывший муж сомневается в своём отцовстве, и для исключения факта возможной супружеской неверности с её стороны требует проведения генетической экспертизы. Ну, какая мать будет подвергать своё дитя такой опасной процедуре? На этом фоне можно было её заставить подписать любые бумаги – и о разводе, и о мизерных алиментах. А можно и вообще без алиментов, ведь после развода Ромка имел полное право не согласиться дать ребёнку свою фамилию и отчество.

Где-то в глубине души Ромка и тогда понимал, что это несправедливо, и больше, чем материальные потери, его возмутило в поведении друга не то, что он предал его интересы, а то, что он предал их дружбу. Не пришёл, не поговорил по душам, не сказал прямо, как другу положено: «Что ж ты, гад, делаешь?!? Неужели хочешь своему ребёнку такого же детства, как себе, в нищете, голоде и холоде? Ты ж мужик! Так и поступай соответственно! Ну, кончилась любовь, что ж – не редкость, сплошь и рядом бывает. Так ребёнок-то чем виноват? Ты его обеспечь, а потом делай, что хочешь!» Но ничего этого Димка не сказал, провернул всё за Ромкиной спиной. Пудрил ему мозги сначала, что не может Тоню найти, потом, что она отказывается разговаривать на тему развода. А параллельно убеждал Ромку, что при его амбициях выхода на зарубежные рынки, надо иметь кристально чистую биографию. Мол, у иностранцев сейчас модно придерживаться семейных ценностей и традиций, и, если уж развода не избежать, то надо сделать так, чтобы к его, Ромкиному, поведению никто не мог подкопаться. Когда всё вскрылось, Ромка почувствовал себя лопоухим зайцем, на уши которого навесили тонны лапши. А Димка ушёл молча. Даже не посчитал нужным не то, чтобы извиниться, а, хотя бы, объясниться.

Может, поэтому он к Димке и поехал? Чтобы дать ему эту возможность? И ещё. За прошедшие после аварии девять месяцев Ромка остро почувствовал вокруг себя вакуум. Ну, не нажил он за прошедшие пятнадцать лет жизни в Москве друзей. Партнеры по бизнесу были. Десятки. Сотрудники, на которых можно было положиться, были. Единицы. А друга – ни одного. Случилась беда, и не оказалось рядом ни одного человека, которому можно было довериться…

Димка встретил бывшего друга и работодателя не ласково. Выражение его лица с отстранённо-вежливого сменилось холодной маской, как только он узнал человека, переступившего порог его офиса. Даже сесть не предложил (Ромка ходил уже без костыля, но ещё опирался на палку). Ну, ничего, мы и так сядем, без приглашения.

– Ну, здравствуй, Димка! Давно не виделись, – по-свойски начал Ромка.

– Здравствуйте, Роман Алексеевич! – не поддержал дружеский тон Дима.

– Предпочитаю с потенциальными клиентами держать дистанцию.

– Тогда нам с Вами вообще не о чем разговаривать!

Ромка даже обиделся. Ведь это Димка его подвёл, а не наоборот. А держится так, как будто Ромка – исчадие ада, а он, Димка, гордый мученик, полный праведного гнева. Ну, ничего, мы эту маску с тебя снимем. За время становления собственного бизнеса Ромке со многими личностями пришлось общаться. Его сфера деятельности – строительный бизнес, никогда не был и никогда не будет, чистым и пушистым. Так что за прошедшие годы Ромка поднаторел в вопросах определения типажа своих собеседников, что не только приводило к процветанию дела, но и, зачастую, спасало жизнь, или, по крайней мере, облегчало её. Димка никак не тянул на твердый орешек, и внешняя шелуха не могла обмануть Ромку. Но тон свой он сменил на чисто деловой:

– Я тут с полгода назад в аварию попал в ваших краях. Следователь попался неопытный. Желторотик, одним словом. Не смог до конца в деле разобраться. Закрыл, как несчастный случай. А когда я начал настаивать на продолжении следствия, посоветовал в «Честный детектив» обратиться. Ну, вот я и обращаюсь.

Ромка для убедительности даже визитку выложил перед Димкой на столе.

– Чем же Вам может помочь наше агентство, если официальные органы закрыли дело?

– Я не собираюсь добиваться его открытия. Хочу разобраться, кто подстроил аварию. Кто хочет моей смерти? Знаю точно, в этом замешаны моя нынешняя жена Инга и моя бывшая – Тонька. И мне важно найти их кукловода.

– Почему именно они? Это могут быть, например, и конкуренты по бизнесу.

Димка прикрыл глаза, откинулся на спинку стула и несколько раз качнулся на его задних ножках.

– Я хорошо заплачу, – добавил для весомости Роман.

– Дело не в гонораре, – откликнулся Димка, – Мы с удовольствием помогаем хорошим людям, – продолжил он, напирая на слово «хорошим», – но занимаемся, в основном, бытовыми проблемами. В уголовщину, да ещё в таких крупных сферах, как Ваша, Роман Алексеевич, предпочитаем не соваться. Если Вы заметили, то мы называемся «Честный детектив». Не боитесь, что попутно можем натолкнуться на скелеты в Вашем шкафу?

– Это на что же ты, друг мой, намекаешь? – разозлился Ромка и уставился на своего визави сузившимися от гнева глазами.

Ромка, конечно, не был в бизнесе, да и в жизни, ангелом во плоти, но и грязными делами не занимался, деньги миллионами в оффшоры не выводил, партнёров по бизнесу не подводил, конкурентов не отстреливал.

Димка предпочёл на поставленный вопрос не отвечать. Сказал холодно:

– Вынужден Вам отказать! Мы не будем браться за Ваше дело.

Ромка выровнял дыхание, встал и похромал прочь. У двери остановился и не выдержал, сказал, впервые обращаясь к другу на Вы:

– А Вы, оказывается, чистоплюй, Дмитрий Андреевич, и трус! Потому и в бизнесе своём не летаете, а ползаете!

И вышел, хлопнув дверью. Да, не получился разговор.

Об этом же думал и Димка, когда Ромка ушёл. И чего его понесло? Чего вызверился? От неожиданности что ли? Или это вина его перед другом обернулась агрессией? Димка и сам понимал, что, мягко говоря, некрасиво поступил по отношению к Ромке, и как к другу, и как к работодателю, а потому был полностью согласен с обвинениями, которыми сыпал, как из рога изобилия, новый Ромкин юрист: некомпетентность, предательство интересов клиента, нарушение юридической этики и так далее по списку. Но случись всё опять – поступил бы точно также. Общечеловеческое понятие о справедливости всегда в нём превалировало над должностными обязанностями. Он поэтому и из Пензы уехал.

На какую должность мог устроиться работать начинающий юрист, не имеющий опыта работы и связей? Только на должность государственного адвоката. А это означает, помимо мизерной зарплаты, работу, в основном, с опустившимися элементами общества да всякая бытовая чепуха. Ораторскими способностями, как у Плевако⁴, Димка не обладал, удовлетворения от оправдательного приговора, если сам был уверен, что его подопечный виновен, не испытывал. Для того чтобы выйти на уровень, когда дела себе можешь выбирать сам, нужно было пройти полосу, где, вывернувшись наизнанку, выигрывать правые и неправые дела налево и направо. Димке этого не позволяла совесть. Да и что бы изменилось? Как только бы он вышел на такой уровень, за него ухватились бы толстосумы и матёрые уголовники. Деньги бы потекли рекой, но получал бы он удары по своей совести ещё более весомые. По всему было видно, что специализироваться Димке надо было по судейской стезе, а не по адвокатской. Но пока он до этого додумался, у него уже такая была аллергия на весь судебный процесс, что проще было вообще наплевать на годы, потраченные на юридическое образование и приобретение опыта, и податься в какие-нибудь продавцы пивного ларька. Это если ты ещё туда устроиться сможешь. С работой в Пензе, также как и в других нестоличных городах России, было не ах.

Родители, видя, что сын всё больше замыкается в себе, погружаясь в депрессию, начали уговаривать его уехать в Москву или Питер, попытать счастья в крупных городах. Димка долго сопротивлялся (не хотел бросать пожилых людей без сыновней поддержки), но, в конце концов, уговорился. С возвышенными намерениями найти себя в Москве и как можно быстрее перетащить туда и родителей, Димка отчалил покорять столицу.

В Москве ему сказочно повезло: он ещё не успел опустить руки, когда наткнулся на объявление о вакансии юриста в одной строительной компании. Пришёл на собеседование и узнал в будущем работодателе своего друга по детдомовскому детству – Ромку Алексеева. Но главное, что и Ромка узнал Димку! Бурно обрадовался, тут же взял на работу с очень даже приличной зарплатой. И даже служебную жилплощадь выделил.

Димка рыл землю копытом, буквально вгрызаясь в хитросплетения строительного бизнеса, чтобы не подвести друга. Обзаведение собственным жильём и переезд в столицу пожилых родителей замаячили на горизонте совсем уже не туманной перспективой. И тут Ромка поручил ему заняться своим разводом. Никаких подвохов в этом деле Димка не ожидал. С текущей женой босса он был не знаком, но, если судить по его нынешней пассии, ожидал увидеть такую же стерву, жадную до добра, заработанного чужим трудом. А потому горел энтузиазмом не дать ей возможность поживиться за счёт друга.

Первое, что его смутило, это дом, в котором жила Ромкина жена, Антонина Васильевна Алексеева, – обычная панельная пятиэтажка, в народе именуемая «хрущёбой». Его встретили вежливо, но с настороженностью, провели на тесную пятиметровую кухоньку. Пока молодая женщина, всё больше хмурясь, знакомилась с подготовленными им документами на развод, Димка рассматривал жену Ромки и недоумевал. Высокий рост, спортивная фигура, пусть и не модельных размеров, открытое, с правильными чертами лицо. Настоящая русская красавица, которая и пожалеть, и плечо подставить умеет, и в доме уют поддержит (вон как у неё чистенько), и вкусно накормит (в квартире обалденно пахло свежей выпечкой. У Димки, который ужасно соскучился по домашней еде, аж под ложечкой засосало), и за детьми присмотрит, и мужа приголубит. Дурак Ромка! Да за такую надо держаться руками и ногами! Такая же – одна на сотню, а если Москву брать, так одна на тысячу, а то и две!

Благостные Димкины рассуждения прервал возмущенный голос женщины. Он даже не сразу врубился в суть того, что она говорила, поскольку к возмущению был готов и вслушиваться не собирался. И только когда женщина хлопнула в сердцах папкой по столу и обратилась к кому-то за его спиной, до Димки дошло, что общался он не с женой Ромки, которую тот жаждал побыстрее сделать бывшей. А когда обернулся… Тут-то и потёк окончательно. В дверях стояла ещё одна настоящая русская красавица с таким кротким выражением лица, что Димке показалось, что оно светится. А, может, так оно и было. Женщина была, что называется, глубоко беременна.

Вся стратегия поведения, которую Димка тщательно выстраивал перед встречей, полетела в тартарары. В голове крутилось только то, что статистика явно врёт – настоящих русских женщин гораздо больше! Антонина усмирила гнев подруги, присела за стол и готова была подписать все бумаги, не читая. Но Димка не стал ей их подсовывать. Так, спросил о чём-то незначащем, и отчалил. Да и что-то подсказывало ему, что её темпераментная подруга не позволила бы ей это сделать.

Сначала рванул на работу, но потом сам себя остановил. Засел в кафе, привёл мысли в порядок, и только после этого пошёл на разговор с Ромкой. У Димки выстроились два варианта своих дальнейших действий. И выбор одного из них зависел от того знает или не знает Ромка, что его жена беременна, его или не его это ребёнок. К сожалению Димки, ему пришлось выбрать вариант, который не делал ему честь, как юристу, но оставлял его совесть незапятнанной, как человека. Ромка знал, что жена беременна, был уверен, что от него, но был к этому совершенно, абсолютно равнодушен.

И Димка сделал то, что сделал. Тщательно скрывая свои телодвижения от Инги, которая коршуном вилась вокруг Ромки. Хладнокровно продумывая каждое слово в разговоре с ним. И у Димки всё получилось! Всё-таки, какие-то способности у него были!

Слава богу, что его партизанские действия вскрылись через несколько месяцев, когда задний ход дать было уже нельзя. Но и его юридическая карьера в Москве на этом закончилась бесповоротно. С работы уволили, со служебной квартиры выгнали, да ещё и пригрозили устроить жёсткий прессинг, если не уберётся из столицы за двадцать четыре часа. И пришлось Димке вернуться к родителям в Пензу.

Об одном он только жалел – о том, что не высказал Ромке всё, что он думает о его «драгоценной» Инге (вот, уж, точно, что обойдётся она ему дорого! И на мно-о-о-го больше получит в случае развода, чем то, что смог выбить из него Димка для нынешней) и о том, кого он теряет в лице Тони. Может, смог бы посеять в нём семена сомнения? А то, ишь, что удумал – заговор между жёнами! От Инги можно было ожидать чего угодно, но такое подумать про Тоню!?! И как Ромка смог свой бизнес построить, если столь плохо разбирается в людях?

Димка решил взяться за Ромкино дело. А то наймёт кого-нибудь, кто будет мотать Антонине нервы. Да и Ромку стало жалко. Ведь, если он прав, ему грозит реальная опасность. Не последнюю роль в принятии этого решения сыграл и шанс вновь увидеть Иришку, Тонину верную подругу, чьи такие прекрасные, даже в гневе, глаза до сих пор снились ему иногда по ночам…

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь

Наш неоконченный роман. Молчун ты мой любимый - Ирма Гринёва - Читать онлайн любовный роман

Гринёва Ирма

Аннотация к произведению Наш неоконченный роман. Молчун ты мой любимый - Ирма Гринёва

1 Страница