Разделы библиотеки
Осколки тебя - Янина Логвин - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Осколки тебя - Янина Логвин - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Логвин Янина
Осколки тебя
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Глава 5
Картер
Спустя год
Старшая школа
Пятница. Сентябрь. Пять часов по полудню.
Я знаю это потому, что все время смотрю на часы, на которых бегут секунды, почесывая ногтем большого пальца сухие губы.
Солнце жарит так нещадно, что кажется пни каблуком иссушенный добела гравий, и он рассыплется в пыль.
В небе не видно птиц. Листва на вязах повисла ошметками, но в тени дырявого навеса старого склада за гаражом отца Лукаса, где мы собрались, дышать почти сносно, и ноздри напряженно втягивают жаркий ад дня.
– Как думаешь, Картер, у них получится? У Криса и парней? Все-таки этот жирдяй Хиггинс хитрая тварь. Крис уверен, что в прошлом он наверняка уже проворачивал подобное, иначе бы не действовал в городе так нагло. А ты как считаешь?
Глаза Лукаса лихорадочно блестят и пот, выступивший на висках, говорит куда красноречивее самого вопроса. Я поворачиваю голову и смотрю на друга.
– Получится, Палмер. Но я все равно считаю, что они идиоты.
– Почему? – возражает друг. – Разве он не заслужил, этот Хиггинс? Ты слышал, что мужика, который продал ему бар на Мелборн-Лейн два года назад, прошлой весной нашли мертвым в Рваной лощине у Кораллового холма?.. Так вот, этот мужик сам согласился на сделку с Хиггинсом и все подписал, тут не подкопаться. Странно другое: зачем ему понадобилось вдруг продавать бар, который процветал, да еще за четверть цены, а?
Я пожимаю плечами, раздумывая:
– Да мало ли причин? Долговые обязательства, семейные обстоятельства, а может, ему просто надоело. Такое тоже бывает.
– Ну да, как же! – громко хмыкает Лукас. – А через год в ливень он умудрился оказаться в месте, где через каждые три метра из земли торчит предупреждающая табличка «Опасно», и сломать себе шею! Очень удобно. Какого черта он вообще там делал?
– Это Америка, Палмер. Здесь каждый сам себе хозяин. Если тебе ночью вздумается достать из штанов член и отлить с края обрыва, никто не вправе помешать. А если ты при этом поскользнулся – ну, что ж, твои проблемы.
Лукас возмущенно поднимает широкие брови.
– Я не пойму, Картер… Ты что ему, адвокат?
Я чиркаю зажигалкой и прикуриваю сигарету. Наполнив легкие, медленно выпускаю дым.
– Я просто пытаюсь думать, как мыслит Хиггинс, и как следует мыслить твоему брату. Нет мотива, нет связи, а значит, нет и преступления. А ты, Палмер, договаривай, раз уж начал.
– Ходят слухи, что тот мужик, Рон Нойлз, бывший хозяин бара, нарыл на жирдяя что-то крупное, за это и поплатился.
Имя кажется мне смутно знакомым, и я вспоминаю.
– Постой… Нойлз… Бетти Нойлз, верно? Выпустилась из школы в прошлом году. Была в группе поддержки и, кажется, одно время крутила с Крисом. Она дочь этого Рона?
Лукас сразу поджимает губы и отводит глаза.
– Ну, да. Ей понадобились деньги – Бэт хочет уехать в Огайо, у нее там тетка. Так что угнать у Хиггинса новую тачку за пятьдесят штук – это, мать его, справедливо!
Мать его, да! Еще как да! Но меня изумляет другое.
– Вы идиоты! – сухо бросаю я, и говорю это другу совершенно искренне.
– Почему это? – удивляется тот.
– Потому что для вас это слишком! Потому что у этого Хиггинса наверняка есть прикрытие в полиции, иначе бы он так не наглел, но главное – есть мозги! И если он начнёт рыть, девчонка проговориться!
Но Лукас уверено мотает головой.
– Нет, Бэт будет молчать, она его ненавидит. Они с матерью все деньги спустили на юристов, но зато теперь у них есть постановление окружного судьи. За публичные угрозы в их адрес Роакину Хиггинсу запрещено приближаться к ним меньше, чем на сто метров. А нашей семье нужны деньги, Картер – сам знаешь.
– Сколько?
– Половина с десяти штук.
Негусто. Да какой там! Неоправданно мало за такой риск!
– Ты понимаешь, что если Крис не справится и фургон не уйдет в Роли самое позднее завтра утром – вашу семью уже не спасут пять тысяч долларов?
Лукас кивает:
– Знаю.
– Держи язык за зубами, и больше не трепись никому. Черт!
– Да я никому, Райт! Знаете только вы с Холтом! Я даже Питеру ничего не сказал! – взволнованно божится Палмер. – Этот Рыжий за хот-дог мать родную продаст! Я что, дурак?
– Двое – это уже много.
– Да ладно, Картер! Я тебе доверяю! Я только боюсь, чтобы Уолберг не сболтнул лишнего о нашем гараже, когда станет горячо.
– Не сболтнет, придется с ним поговорить. Пусть только попробует, я никому ничего не забываю.
И я не вру, память у меня отменная, именно поэтому Лукас кивает.
Мы сидим с ним у задних дверей склада, на перевернутом ящике с надписью «Rochester», между пустыми баками из-под краски, и слушаем, как в предвечерней тишине сразу за ржавой стеной размерено скрипит диван. Тах. Тах. Тах.
Сегодня пятница, и в это время гараж Палмеров уже закрыт. Зато через две улицы открыт бар «Сотая заводь», где отец Лукаса, бывший вояка, а сейчас так себе механик, привычно надирается спиртным с обеда.
Мы тут одни.
Лукас, Ник, я и Тильда.
За открытой дверью скрипит матрас, глухо ударяется о стену деревянный остов продавленного дивана и частит чужое дыхание… Мы слышим, как Тильда смехом останавливает пыхтение Ника, просит дать ей прикурить сигарету и не мять ее грудь так сильно, словно он трахает девчонку в первый раз.
После длинной паузы, в течение которой у Лукаса судорожно ходит кадык, она разрешает Холту продолжить.
Когда Лукас уходит, а на его место садится Николас, он забирает из моих пальцев остаток сигареты и кивает на дверь:
– Надоела! Надо будет ей сказать, чтобы больше сюда не приходила. Терпеть не могу шлюх!
Но, судя по тому, как долго Ник не слезал с Тильды – на правду это не похоже. Хотя, может, действительно не заводит?
Я с ухмылкой бросаю на него короткий взгляд и вновь возвращаю его к дальнему концу двора, туда, где поверх забора виднеется открытый участок дороги.
– А мне кажется, Холт, ты просто терпеть не можешь быть вторым. Но я не виноват, друг, что больше нравлюсь девчонкам. Не эта, так другая – какая разница?
Ник смеется – так, что дым клочками вырывается из легких, и откидывает плечи на кирпичную стену.
– Пошел ты, Райт! – толкает меня локтем в бок. – Порой я жалею, что ты так хорошо меня знаешь! Вот потому я, в отличие от тебя, и завожу себе постоянных подружек – чтобы быть у них первым.
– Ну и как? Не разочаровывают?
Светлые глаза Холта довольно щурятся.
– Иногда мне везет!
Во двор со стороны внутренней части дома заходит парнишка лет четырнадцати – Мэтью Палмер, младший из братьев, и неприветливо косится в нашу сторону. Я давно подозреваю, что из всей троицы он самый смышленый, и знаю, что сейчас ему здесь точно делать нечего.
– Где Лукас? – обращается к нам Мэт через губу. – Там тренер Херли звонит! Говорит, что у вас завтра первая тренировка, и он хочет всех видеть!
Пацан продолжает стоять и таращиться. Я поднимаю у своих кроссовок крупный кусок гравия и метко запускаю ему под ноги.
– А ну брысь отсюда! Учись сам отвечать!
Он не отступает, и второй кусок гравия прилетает уже ему в голень, вызвав вскрик.
– Я кому сказал, исчезни, сопляк!
Мэт убирается, но прежде, чем уйти, смело показывает нам «фак», и то, что я вижу при этом в его глазах, мне нравится.
– Этот младший Палмер когда-нибудь нарвется! – сердится Ник. – Ему же ясно было сказано: сиди дома! Какого хрена вылез? Клянусь, Картер, если Лукасу плевать, то в следующий раз я сам ему этот «фак» в задницу засуну! Я не стану терпеть, чтобы всякие молокососы мне им в лицо тыкали!
– Остынь, Ник.
Но друг вскакивает на ноги и орет вслед пацану:
– Ты слышал, ушлёпок! Еще хоть раз увижу, будешь обрубком в носу ковырять!
Я дергаю друга за футболку, и он снова падает рядом на ящик.
– Достал… – продолжает злобно шипеть.
– Оставь его, Холт! – я повышаю голос. – Это не любопытство, а чувство опасности выгнало его сюда. Ему не все нравится! Хоть один Палмер с головой!
– И что? – дергает плечами Николас. – Кто его спрашивает?
– Никто. Но возможно, что именно он когда-нибудь выберется из того дерьма, в которое его сначала засунул папаша, а теперь сует Крис! Ты же не думаешь, что Мэт сегодня будет спать?
На дороге мелькает полицейский патруль, и я встаю. Говорю громче, обращаясь к друзьям:
– Кончай там уже, Лу! Ник! Нам пора!
Мы входим с Холтом в дверь гаража и проходим мимо барахтающейся парочки через боковой бокс в основной, в котором стоит л «Додж» с разбитой фарой и глубокой вмятиной на крыле, к внешнему выходу. Выйдя на улицу, поджидаем Лукаса и Тильду возле наших с Ником мотоциклов.
Лукас сильно похож на брата – тот же рост, темные кудрявые волосы и черные круглые глаза. Он намного худощавее Кристиана, но в широкой кожаной куртке это не так заметно. К тому же в сентябре вечереет уже раньше, и я надеюсь, что недостаток сходства получится скрыть. Тому, кто случайно запомнит его имя, в будущем будет сложно отличить братьев друг от друга даже под присягой, и мне это кажется хорошим выходом, чтобы хоть как-то прикрыть старшему Палмеру зад, раз уж он сам до этого не додумался.
Когда наконец из гаража появляются Лукас и Тильда, я объясняю задачу блондинке. Несмотря на продажную натуру, мозги у девчонки есть, и зубы тоже.
– Детка, сейчас проедемся по Сэндфилд-Року и заглянем в пару людных мест. Тебе придется висеть на Лукасе пиявкой и называть его Крисом столько раз, пока он не оглохнет и сам в это не поверит. Все поняла?
Она одергивает на бедрах короткое платье и поправляет светлые, крашеные волосы, которые сбились на затылке. Улыбается с вызовом, коснувшись кончиком языка края лукавых губ.
– А на тебе нельзя повисеть, красавчик? Я бы не отказалась.
Я беру переброшенную через сидение мотоцикла короткую кожаную куртку и надеваю на себя. Достаю из кармана джинсов ключи и вставляю их в замок зажигания.
– Нет. Ненавижу объятия, они меня душат.
Тильда отпускает смешок и вдруг замечает, скользнув взглядом по моему паху:
– Я об этом догадалась, Райт. И хоть сегодня ты меня не захотел, но я еще помню, как именно ты предпочитаешь заниматься любовью.
Она не успевает договорить, последнее слово все еще висит в воздухе, а холод уже сковывает мою грудь и сдавливает горло.
Меня коробит от всего, что может быть связано с этим гребаным чувством, но больше – от хитрого выражения лица блондинки, которая, похоже, забыла с кем имеет дело.
Резко схватив пальцами слабое запястье, я дергаю ее на себя, сжимая челюсти.
Тильде правильно кажется, что она сказала что-то не то, и девчонка бледнеет.
– К-картер, прости! – лепечет тем тише, чем ближе оказываются мои глаза. – Я не хотела…
– Тогда заткнись, Стронг! И лучше сама! Если не хочешь, чтобы я тебе помог!
Парни уже завели свои мотоциклы и ждут нас. Я отталкиваю Тильду, надеваю шлем и сажусь на свой черный «Ducati». Столкнув его с подножки, завожу мотор и коротко киваю девчонке в сторону Палмера.
– Чего ждешь? Садись к Крису, вечер будет длинный! И пока не разрешу, о Лукасе забудь!
– О! – быстро соображает Тильда, вновь показав зубы. – Поняла!
– Лукас?
– Да? – откликается друг, передавая второй шлем блондинке.
– Тебе придется поговорить с Мэтью – сегодня ты остался с ним дома. И хоть сдохни ночью, а завтра утром ты должен быть на тренировке у Херли.
– Это все, Райт? – улыбается друг.
– Нет, есть еще кое-что. Когда вернешься, передай Кристиану, что он чертов тупой ублюдок!
Мы проезжаем мимо управления полиции и сигналим двум копам, патрулирующим участок. Отираемся у пляжа, где все еще много людей; заезжаем в дорожную забегаловку, в которую раньше не заглядывали, и довольно шумно, но мирно себя ведем.
Тильда с Лукасом изображают влюбленную парочку, и девчонке шикарно дается импровизация, когда она вдруг ревнует «Криса» к одной из официанток и закатывает ему ссору со слезами…
Уже поздним вечером мы вчетвером приезжаем на Утёс – есть в Сэндфилд-Роке такое место на скале, обращенное к океану, куда подступает лес и где любит собираться молодежь, если хочет оказаться подальше от любопытных глаз. Встаем полукругом в свете фар и глушим двигатели.
Сегодня здесь собралась компания Рэя Уолберга, вокруг стоят тачки и мотоциклы, недалеко от обрыва горит костер и движутся под музыку силуэты – вечеринка в самом разгаре, и из блютусных колонок в два горла орет «Rammstein».
Эти ребята постарше нас, но мы все родились в этом городе и давно с Рэем знакомы, так что какая-то парочка продолжает заниматься сексом на одном из капотов, не обращая на нас внимания. А сам он целуется с длинноволосой девчонкой, сжимая одной рукой банку с пивом, а другой ее задницу.
Наконец он отрывается от своего занятия и приветствует нас взмахом руки, щедро глотнув выпивку из горла.
– Здорово, Райт! Что, решил проветриться? Не далеко ли забрался?
Чтобы не перекрикивать музыку, мне приходится подойти ближе и пожать парню руку.
– Привет, Уолберг! Типа того.
– Ты что-то здесь забыл?
Я смотрю на его девчонку, и он крепким шлепком пониже спины отправляет ее к костру.
– Джулия, малышка, иди погуляй! Я сейчас!
На крупном лице Рэя появляется кривая улыбка, и я отвечаю ему тем же. Наверняка он заметил брата Кристиана, с которым не очень ладит, и догадался, что мы здесь не просто так.
Я сую руки в карманы куртки и пожимаю плечами:
– Возможно. Как насчет крепкого косяка? Говорят, ты сейчас мастер самокруток и скупил в городе всю папиросную бумагу. Вот я и решил спросить, так ли это?
– Кто говорит?
Мне незачем ходить вокруг да около, я давно предполагал, что Рэй не только сам курит травку, но и сбывает её, поэтому криво улыбаюсь.
– Я.
Мы стоим вдвоем, Ник с Лукасом остались позади, и смотрим друг на друга.
Через минуту я считаю нужным добавить:
– У меня в карманах полно сюрпризов, Рэй, тебе не понравится.
Ему уже не нравится, но он достаточно хорошо меня знает, чтобы нервничать. Случись что, я бы не стал предупреждать, и он тоже.
– Главный твой сюрприз, парень – это отмороженные мозги! – замечает вполне серьезно. – Я бы не удивился, если бы узнал, что ты прожил одну жизнь за две. Хочешь поговорить по теме?
– Нет, – я качаю головой, – мне это не интересно. Всего лишь убедиться, что мы понимаем друг друга.
– Тогда лучше поздравь меня, Райт! – снова улыбается Уолберг. – У меня сегодня день рождения!
Пару минут назад он отправил длинноволосую подругу к костру, но она явно по нему тоскует и вертится поблизости. Я киваю подбородком в ее сторону.
– Поздравляю, Рей! Вижу, ты уже отметил?
Он тоже замечает ее взгляд и смеется:
– О, нет! Ночь только началась, парень! Так что будь добр, не тяни!
Когда я возвращаюсь к друзьям, Тильды с ними уже нет, ее смех доносится из темноты вместе с мужским, и я говорю Лукасу:
– Все нормально, Палмер. Уолберг не станет о вас трепаться. Возвращайся домой и молись, чтобы Крису все сошло с рук.
– А ты?
– Я остаюсь.
– Я тоже, – кивает рядом Холт, и я этому скорее рад. Чем ближе подступает ночь, тем сильнее накатывает горечь и боль, которую я стремлюсь в себе задушить, и ему это известно.
Через пару часов мы с Николасом все еще на Утесе. Проводим время в компании Рэя и его друзей, заглушая адреналин в крови алкоголем и танцами у костра.
В наших головах шумит хмель, по голым шеям стекает пот, я прижимаю к своему боку какую-то девчонку-латинос, с которой только что был, и слышу, как Ник пьяно признается, отпихивая ее прочь и крепко обхватывая меня рукой за плечи:
– Я люблю тебя, парень, хоть ты и придурок! И Лукаса тоже! Но если он еще раз втянет нас в подобное дерьмо, клянусь, я первый съезжу ему по роже! Ну, давай, – требует, – скажи, что ты мне тоже, как брат! Скажи, Картер!
С Лукасом мы друзья, а вот с Николасом гораздо ближе. Мы росли вместе, наши отцы компаньоны и нет такого секрета, который бы мы не знали друг о друге. Но когда он в нахлынувшей эйфории треплет мои волосы, я не уверен, что он не успел вдохнул травки – глаза у Ника странно блестят. Однако я сейчас и сам изрядно пьян, чтобы это понять.
Ник задирается ко мне, я шутя даю ему сдачи, и мы оба со смехом валимся в траву под оглушающие звуки рока, в которых я вдруг разбираю слова песни Энди Блэка «Это мое Воскрешение» и застываю, услышав знакомый голос…
– Картер, сейчас же иди домой! Тебе пора! Ты уже изрядно нализался, а если учесть, что тебе нет восемнадцати… Чувак, это слишком!
Нет, я обманул. Один секрет от Ника у меня все-таки есть.
Алекс. Снова он. Пришел за мной – сраная паинька. Такой же правильный и вышколенный, каким я его помню.
Я пьян и натянут, как струна. И волна куража шибает меня, сжимая пальцы в кулак. Этим кулаком, вскочив на ноги, я разрезаю воздух перед собой, пытаясь достать Алекса.
Это не первый мой алкоголь и не первая сигарета. Она падает и гаснет, и я пинаю ее носком кроссовка, достаточно крепким, чтобы врезать кому-нибудь по яйцам. Чтобы как следует наподдать.
Так мне кажется. И так есть на самом деле.
– На хер иди! – я подаюсь вперед, но спотыкаюсь и ударяюсь плечом о чью-то тачку. Матерюсь, оборачиваясь. – Да пошел ты! – ору, пытаясь схватить Алекса, но оседаю задницей на пол, и слышу в ответ «Заткнись!».
Плевать! Я запускаю в него пустой бутылкой и снова посылаю подальше. Алекс умер, а я жив, и мне решать, заткнуться или орать во всю глотку.
– Эй, чувак! Ты кому это? – Ник ловит меня за ворот футболки и швыряет на землю. Навалившись сбоку, заключает в захват. – Ты перебрал, придурок, успокойся!
Но где там. Музыка в колонках стихает, и все оборачиваются в нашу сторону. Сдвигаются ближе, отчего ночной воздух, разгоряченный жаром потных тел и дымом костра, становится плотнее.
Здесь все любят зрелища, и кто-то из парней громко смеется, называя меня «Психом». Но уже через пару мгновений, в которые я успеваю сбросить с себя Ника и оказаться на ногах, захлебывается стоном, согнувшись пополам.
Даже пьяный я сильнее и быстрее каждого из них, и готов доказать это столько раз, сколько потребуется.
«Картер, остановись… Картер!»
– Алекс?!
Я готов поклясться, что вижу его – своего брата. Он стоит у края обрыва, на границе света и темноты, в джинсах, майке и расстегнутой рубашке, у которой подогнут воротник. Его темные волосы над чистым лбом взъерошены, губы приоткрыты, словно он еще не закончил разговор, а в синих глазах горит прежний свет надежды – мальчишка-мечтатель с легкой улыбкой, от которой в моей темной душе всегда отступали тени.
Алекс.
Даже мертвый, он продолжает верить в меня и видеть другим. Отличным от этой паршивой своры молодой дряни, окружившей нас, и мне никогда не узнать ответ: «Почему?»
«Почему не я, Ал?»
Однажды я пообещал тебе, что никогда не задам себе этот вопрос. Но я соврал. С тех пор, как ты погиб, я задаю его себе каждый день. Каждую долбанную секунду, в которую остаюсь наедине с собой и своим отражением, я спрашиваю себя: «Почему?!». И это разбивает сердце.
«В ту неделю моего наказания я сдержал обещание, как ты просил. Я пришел домой под утро лишь на следующую ночь, и это не оказалось сюрпризом для отца. Его старший сын всегда жил по своим правилам, и он был вынужден начать с этим считаться, как я и рассчитывал. Но ты – нет. Ты всегда был упрямым.
Мы стояли с тобой на углу Четвертой улицы и сквера, в котором столько раз играли в детстве, неожиданно столкнувшись здесь нос к носу ранним вечером – такие одинаковые и вместе с тем разные, и спорили. Спорили, мать твою, о том, что в последнюю минуту нашей общей жизни не имело никакого смысла!.. А в это время сорокалетний Билли Боуэн уже вел свой грузовик по Майл-роуд и орал песню: «Горячая девчонка, подмигни мне! Не видишь, мне нужна передышка!» – так он потом расскажет… Когда что-то пошло не так.
Сначала громкий хлопок, поворот, резкий удар по тормозам, и когда Билли понял, что разорвалось переднее колесо и попытался что-то сделать, груженый автомобиль уже потащило юзом к обочине.
Никто не виноват. Несчастный случай. Позже адвокаты компании-перевозчика смогут это доказать.
Но тогда я его не видел – грузовик. Я стоял спиной к дороге и орал на тебя, но ты заметил.
В тот момент, когда нас оглушил визг тормозов, ты налетел на меня, оттолкнул прочь, а сам…
Клянусь, мне показалось, что я успел поймать твои руки. Они были так близко и пальцы уже коснулись моих… И если бы я не падал, я бы смог тебя вытащить, Ал. Смог! Но все решило мгновение.
Тебя смяли, брат, как фольговый пакет из-под чипсов. Хлоп! Шмяк! И тебя не стало.
Только кровавый след на дороге… и темнеющий горизонт перед глазами, расколовшийся надвое.
Сука! Алекс, я тебя ненавижу! За то, что ты сделал с собой! За то, что сделал со мной!
За то, что пока я не сдохну, я буду жить со знанием – там должен был погибнуть не ты. Я!
Как ты там сказал? В ту нашу ночь откровенного разговора, когда плёл мне рассказ о своей любви? Что тебе больше никто не нужен, кроме нашей девчонки-соседки?.
Так какого же черта, Ал, ты сделал выбор?! Какого дьявола позволил себе умереть?! Дурак! Почему не подумал, как без тебя буду я?!..
Я никогда тебя не прощу. Никогда!
И не дам уйти.
Одна душа на двоих, помнишь? Моя в тот день надорвалась у корня и больше не смогла прирасти.
Пусть я ору на тебя, но ты все еще здесь, потому что нужен мне. Как воздух.
О, нет, я не готов тебя отпустить, слышишь?! Нет!
Я стою на Утесе среди людей-шелухи, потный и грязный от следов чужих рук и крови на сжатом кулаке, натянутый злой тетивой, и понимаю: ты был лучше каждого из нас. Так почему ты, а не я, Ал? Почему?! Кто в этом долбанном мире отвечает за справедливость?!
Я смотрю на тебя, словно живого, и во мне нарастает крик. Он вырывается из каждой клеточки тела колючими крупицами, вспарывает вены острыми лезвиями и расширяется в груди огненным комком боли… Мое сердце рвется на куски. Снова.
Когда-нибудь оно порвется, и я отпущу тебя, чтобы самому низвергнуться в ад. Но не сейчас. Не сейчас, Ал!
– Картер, нет!
Ты выставляешь перед собой руки, но я уже мчусь вперед, сорвавшись с места. Сдираю с себя футболку и кидаюсь с обрыва в черную пропасть… Туда, где в темноте под нами шумит океан. Чтобы потушить эту вспышку боли, с которой не могу справиться.
Чтобы стать к тебе ближе.
Хоть на секунду.
Упав в холодную воду, кричу сначала душой, а потом горлом. Бросаюсь в высокие волны снова и снова, широкими гребками рук забираюсь вперед, пока не остается ни голоса, ни сил, и пока волны не вышвыривают меня на берег.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры