Разделы библиотеки
Письмо из прошлого - Ксения Хиж - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Письмо из прошлого - Ксения Хиж - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Хиж Ксения
Письмо из прошлого
| Предыдущая страница | Следующая страница |
9 Страница
Снова слезы.
Боль по телу.
Отчаяние.
И жгучая ненависть к этой чертовой жизни.
– Ма… – Маша сжала зубами подушку до тихого скрежета.
Перед глазами лицо матери, в голове только одна мысль – с каждым днем её жизнь становится все сквернее. Где тот светлый луч, который должен озарить ее путь?..
Ночь выпустила наружу страхи, казалось бы, отступившие днем. И снова эти чувства – страх и ненависть, холодное одиночество, пустота в душе. За окном воет ветер, оконные рамы жалостливо скрипят. Маша дышит прерывисто и вздрагивает от шума ночного ветра.
На кухне что-то звонко гремит, Маша замирает, прислушиваясь. Глаза, еще не привыкшие к темноте, ловят из тьмы причудливые фигуры, внушающие тихий страх, что медленно, но по-хозяйски ползет по коже. Она знает, что это всего лишь плод ее воображения, но тело предательски немеет. На кухне снова звон разбитой посуды, крики Татьяны, дикий, пробирающий до мурашек вой отца.
Маша сползла с кровати, торопливо одеваясь и стараясь не обращать внимания на боль, разливающуюся по телу от каждого движения. Звон стекла. Окно. В дребезги. Душераздирающе закричала Татьяна, батареи разразились громким гулом от стука по ним испуганных и недовольных соседей. Маша дрожащими руками натянула джинсы и свитер, выдохнув, открыла дверь. Свет из коридора озарил ее лицо – большие испуганные глаза и лихорадочный румянец на скулах.
– Что произошло? – ее тихий голос потонул в монотонном гуле пьяных гостей. Она выглянула из-за спины одного из них – отец сидел за столом, по его руке сочилась кровь и тонкой струйкой стекала на пол. Татьяна пыталась перемотать его руку полотенцем.
– Это ты разбил окно? – Маша подбежала к отцу. – Зачем?
Тот пьяно отмахнулся, она, закусив губы, кинулась в гостиную за бинтом и йодом. Страх, что еще недавно сковывал все внутри, отступил. На смену ему пришла ненависть и вырывающаяся из горла, словно раскаленная лава, ярость.
– Ну что же ты делаешь, папа? – с горечью спросила она, возвращаясь.
Маша оторвала кусок бинта, смочила его, стоящей на столе водкой, приложила к руке. Отец молчал, опустив голову, и был настолько пьян, что её просто не услышал. За окном раздался гудок милицейской машины. Снова милиция, и снова к ним. Маша всхлипнула от отчаяния, завязала края бинта и, вытирая окровавленной ладонью слезы, бросилась в коридор.
Бежать! Бежать из собственного дома, чтобы обрести покой. В памяти еще отчетливо сохранилось воспоминание о последнем визите участкового в их дом – бессонная ночь допроса об отце, угрозы о лишении родительских прав, детский дом, колония для несовершеннолетних, тюрьма… Отчего-то участковый видел только одну дорогу ее светлого будущего – исправительная колония для женщин. Он так и повторял каждый раз – в таких условиях, в которых ты живешь, из тебя может вырасти только сорняк – идеальный постоялец исправительной колонии. Маша вспомнила блеск в глазах милиционера, он явно получал удовольствие от страха в ее глазах, и поежилась. Это уже слишком, подумала она, обуваясь в рваные кроссовки, хватая с вешалки ветровку и выбегая в ночь, но по лестнице уже поднимался наряд милиции и, она, стараясь не шуметь, растворилась в темноте подъезда – этажом выше. Когда дверь их квартиры закрылась изнутри, она, на дрожащих ногах побежала на улицу, и только когда ледяной ноябрьский ветер отхлестал ее по лицу, остановилась.
Отчаянье – вот, что сегодня поселилось в ее душе. Она всхлипнула, стиснула зубы, зная наперед – никто ей не поможет. Да и в чем помогать? Все слишком запущено – выхода нет.
Маша поежилась, посмотрела на разбитое окно своей квартиры, оттуда доносились голоса, отвернулась, чувствуя отвращение, побрела к огням проспекта, медленно и устало, точно раненый зверь. Силы вдруг покинули, оставив лишь жгучее, обжигающее все изнутри отчаяние, что бешеной канарейкой металось в груди. Перед глазами возникла картинка: она на мосту, стоит и вдыхает морозный воздух полной грудью. Воздух нравится ей, так приятно покалывает нос, освежает – ей так хочется в последний раз насладиться вкусом мороза и после, наконец, узнать, что такое облегчение. Она смотрит вниз – вода реки черная, мутная, плещется волнами, зовет к себе, может не зря она не умеет плавать, не зря никогда не видела моря. Маша снова смотрит вниз и ей ни капельки не страшно, она знает – всего шаг и она спокойна.
– Мама! – ее собственный истошный крик, визг тормозов, фонари – внезапно осветившие улицу и резанувшие ярким светом по глазам, круглые фары – стремительно приближающиеся.
Она падает на холодный асфальт. Дорога! Она, оказывается, выбежала на дорогу! Дурочка, хотела ведь на мост…
– Сумасшедшая? Больно? – кто-то поднимает ее на ноги, заглядывает в лицо. – Тебе повезло, что я успел остановиться.
– Да хорошо с ней все, просто испугалась. – Совсем рядом еще один голос, но перед глазами размытые круги и она не видит говорящего.
– Маша, да?
Голос кажется знакомым, но не распознается. Маша кивает, перед глазами круги сменяются на рой маленьких точек.
– К Рыжему отведем? – говорит первый. – На улице не май месяц, а она, считай, раздетая.
Вывеска знакомого шиномонтажа, Рыжий – работник Коля, вот о ком шла речь. Машу, как ребенка закутали в теплый плед, посадили на заднее сиденье автомобиля. Заледенелые ноги заныли, согреваясь.
– Выпей, дрожишь вся.
Она посмотрела на своего обидчика-спасителя, взяла из его рук бутылку вина, сделала несколько глотков.
– Но-но! – запротестовал парень. – Напиться решила, что ли? И скажи мне, зачем ты под колеса бросилась?
– Я не бросалась.
– Бросалась. – Сказал он с нажимом, удивленно вскинул вверх свою голову.
Маша отрицательно мотнула головой и вздрогнула – к машине шел Максим. Стук в висках, головокружение, снова плывут круги и ничего больше не слышно и не видно – тугая пропасть тянет к себе. Она трясет головой, а кто-то тянет ее за руку.
– Эй!
Она встряхивает головой. В ее лицо заглядывают сразу двое.
– Ты отключаешься, что ли? – спрашивает обидчик-спаситель, снова сдвигает к переносице черные брови – хмурится.
– Вызови скорую, она головой ударилась. – Второй голос тихий, взволнованный, до боли знакомый – Максим.
– Макс, это ты?
– Да, Маша. – Он улыбнулся, поддался вперед. – Как ты себя чувствуешь?
– Не надо скорую.
– Чувствуешь себя как?
– Уже лучше. – Она не ожидала, но улыбка сама появилась на ее лице.
– Зачем ты это сделала?
Морок спадает внезапно. Слух и зрение – четкие. Она смотрит на него, глаза сужаются от внезапного прозрения. В его голосе укор, упрек, да все, что угодно, только не забота! Глупая! Когда она уже, наконец, перестанет доверять людям, сколько раз уже обжигалась, а все как псина ищет доброты и ласки. И глаза у него такие же синие, с блеском, как у младшего брата, смотрит сурово и сердито. Как же они похожи с Игорем! Противно. Он же его родной брат, значит, они одинаковые!
– Да пошел ты!
Она выкинула руку вперед, вино из бутылки выплеснулось ему в лицо. Маша сбросила с себя плед, открыла дверь машины и бросилась на улицу – бежать, куда угодно, только чтобы остаться одной. Снова слезы, холодными каплями по лицу, превращаясь в ноябрьской стуже в ледяные камни.
– Нет, не трогай меня!
Но Максим схватил ее. Она дернулась и, споткнувшись, упала на землю, упрямо проползла несколько метров и прижалась спиной, к холодному металлу гаража.
– Убери руки!
– Успокойся.
Он протянул к ней ладони, но она со всей силы ударила по ним.
– Убирайся! Что тебе от меня надо? Оставьте меня в покое! – У нее уже не просто слезы – истерика. – Или ты такой же, как твой брат? Ненавижу вас!
– Что ты говоришь? Причем здесь Игорь?
Максим склонился над ней, потянул ее вверх за тонкую куртку, застывшую на морозе и превратившуюся в несгибаемую фанеру.
– Вставай, Маша, ты же замерзла.
– Уйди!
– Поднимайся, глупая, заболеешь.
– Отстань!
– Быстро встань! – крикнул он, больно дернув ее за руку.
Маша, вскрикнула от боли, закричала ему в лицо, захлебываясь от слез:
– Чего тебе надо? Тоже хочешь унизить меня? – в ее глазах бешеная ненависть, она снова ударила его по рукам, плюнула ему прямо в лицо.
Взмах его руки.
Маша зажмурилась, немея от страха. Но он не ударил её, лишь схватил за руку и с новой силой потянул вверх, поднимая на ноги.
– Так будешь меня или нет? – она все-таки встала, засмеялась, нервно и истерично – сил на сопротивление не осталось.
– Что ты делаешь, Маша? Зачем так говоришь? – он обнял ее, притянув к себе, заглянул в лицо.
– Может, у вас это семейное, я же не знаю. – Она всхлипнула, безвольно повисла на его руке, словно тряпичная кукла. Захотелось прижаться сильнее, чтобы ощутить тепло, которого так не хватало.
– О чем ты говоришь? – его голос уже спокойный, но взгляд синих глаз все такой же взволнованный. Смотрит хмуро с тревогой. – Не плачь, Маша, лучше скажи, что с тобой случилось?
– Я ненавижу тебя! – она опустила глаза, уронила плечи, невольно прижалась к нему, вздрогнув от порыва ветра.
– За что? – его шепот ласковый, бредет по замерзшему телу.
Максим снял с себя куртку, набросил на ее дрожащие плечи, заглянул в ее лицо, и она увидела, как его глаза расширились от ужаса. – Что это за синяки у тебя?
Она всхлипнула, попыталась отвернуться, но он не дал ей этого сделать. Требовательно взял ее за подбородок, повернул к свету дорожного фонаря, посмотрел на исцарапанные руки, на запястья с сине-желтыми разводами, на разбитые и опухшие губы.
– Откуда это у тебя?
– Дальше смотреть будешь? – она усмехнулась.
– А есть еще на что посмотреть?
– Есть. – Она улыбнулась, в глазах заполыхала ярость.
Он вдруг громко выдохнул, отпустил ее. Она не без усилия удержалась на ногах. Максим засунул свои руки в карманы джинсов, отступил. Посмотрел на нее, в глазах – злость.
– Так, значит, это была ты?
– Где? – усмехнувшись, наиграно легко спросила Маша.
– Там, в подвале. Я слышал, эту грязную историю.
– Не продолжай! – Маша резко дернулась. – Я не хочу об этом!
– Я серьезно. Скажи мне.
Маша отвернулась, шмыгнула носом от новой подкатывающей к горлу истерики. Он взял ее за локоть, тихо, но жестко сказал:
– Скажи мне правду, Маша! Это действительно очень важно! Это была ты? Это про тебя говорили?
– Что говорили? – с вызовом спросила она, ударив его ладонями в грудь. – Что я? Откуда я знаю, кто тебе что говорил!
– Скажи мне!
Машу затрясло и от холода и от гнева, захотелось ударить его со всей силы и бежать, куда глаза глядят. Но сил не было, поэтому она всего лишь устало переминулась с ноги на ногу, когда он взял ее за плечи и снова сказал:
– Расскажи мне.
Маша всхлипнула, стараясь не встречаться с ним глазами.
– Я не хочу об этом говорить.
– Они что, изнасиловали тебя? – его лицо исказилось болью. Голос – тихий шепот. – Или ты сама пришла к ним?
– Сама? – она усмехнулась, сжав зубы, попыталась вырваться. – Пришла к ним невинной девочкой? Сама? Чтобы один из этих подонков стал моим первым мужчиной?
– Тише, тише, успокойся, я просто предположил. – Он притянул ее к себе, крепко сжал.
– Да мне было так тошно и страшно, что я просто хотела умереть!
Он стиснул зубы, сказал медленно, протягивая слова:
– Идем! Я отведу тебя домой.
– Нет, я не хочу домой. Там милиция.
Он остановился.
– Что опять у вас случилось?
– Отец разбил окно, с кем-то ругаясь. Соседи вызвали наряд, и я с бежала.
Он мотнул головой, холодно произнес:
– Пойдем в милицию, напишешь заявление.
– Какое заявление?
– Как какое? – он больно дернул ее за руку, она засеменила следом. – О том, что с тобой сделали, ты ведь хочешь, чтобы их наказали?
– Но тогда все узнают!
– Никаких но!
– Твоего брата посадят!
– Есть за что! – Максим резко остановился. То ли от мороза и ветра, то ли от ярости, его лицо покраснело. – Этого нельзя так оставлять.
– Я не хочу никому ничего рассказывать. – Маша всхлипнула и снова заплакала. – Все узнают, я не хочу этого позора, мне и так хватает. На учебе тогда вообще не будет жизни, отец все узнает…Не хочу! Пожалуйста, Максим, не надо!
Он смерил ее долгим взглядом, тихо сказал:
– Хорошо, отложим этот разговор, а пока я провожу тебя домой. – Он нежно сжал ее ладонь. – Решу один вопрос, а потом, если хочешь, вернусь к тебе.
– Я не хочу домой, там слишком много народу.
Максим прерывисто выдохнул.
– Сиди тогда в моей машине, но учти, мне надо будет уйти.
– Хорошо. – Маша пожала плечами.
– Замерзла? Давай идем.
Максим поежился от ветра, одну руку засунул в карман спортивной кофты, другой крепче сжал ее ладонь. Она вновь вздрогнула.
– Запомни, Маша – я никогда не обижу тебя. – Сказал он, обернувшись. – Ты поняла?
– Да. – Она и так это знала.
Они вернулись к машине. Маша села, и как только Максим завел двигатель – подставила продрогшие пальцы к печке, сказала сухо:
– И ты запомни: я не хочу больше никогда возвращаться к этому разговору.
Он со вздохом кивнул. Несколько минут молчал, смотрел в ночь за окном, а потом вдруг спросил:
– Может, показать тебя врачу?
– Нет.
Снова тяжелый вздох.
– Скажи мне только одно, и навсегда закроем эту тему, ладно?
Маша кивнула.
– Игорь тоже во всем этом участвовал?
Она хмыкнула:
– Игорь? Ты еще спрашиваешь? Он не просто участвовал, это он, лично, притащил меня к ним. – Маша повернулась к Максиму, с ненавистью прошептала: – Видишь мое лицо? Это все дело рук твоего брата!
Максим со злобой усмехнулся, смерил ее взглядом, а потом так же молча открыл дверь и вышел из машины. Маша окликнула его – слишком страшным показался ей его взгляд и тогда он вернулся и тихо сказал:
– Жди меня здесь и не смей никуда уходить. Поняла?
– Поняла. – Буркнула Маша, пытаясь согреть ладони – из печки, наконец, подул теплый воздух.
Не прошло и десяти минут, как Максим вернулся, но не один, а с друзьями. Маша напряглась, когда он сел и молча, повел машину по проспекту.
– Я отвезу тебя домой. – Сказал он, заметив ее волнение. – А позже заеду к тебе.
Она пожала плечами. Он остановил автомобиль у ее подъезда, Маша посмотрела на тёмные окна своей квартиры. Света нет, а значит, гости разошлись, или всех, включая отца, забрали в милицию, как уже бывало не раз.
– В квартире сейчас, наверное, такой же холод, что на улице, а впереди зима. – Максим пригнул голову, посмотрел на сияющую дыру в кухонном окне. – Завтра что-нибудь придумаем с окном, а пока иди.
Она удивленно выгнула брови, встретилась с ним глазами. Он кивнул на дверь, улыбнулся, и она смущенно отвела взгляд.
Маша вернулась домой, в холодную квартиру, такую запущенную и унылую, что сердце тревожно сжалось. Заглянула на кухню, на которой был, перевернут стул, разбросаны по столу окурки, а из дыры в окне дул страшенный ветер. Она поежилась, вышла, закрывая за собой плотно дверь, прошла по коридору, заглянула в большую комнату – хаос и беспорядок, сильный запах спирта – вот где не мешало бы выбить окно, подумала она и тоже закрыла эту дверь. Лишь в ее небольшой комнате еще не умер уют и ощущение покоя. Она села на кровать, обессилено уронила голову, подумала о матери – как ей её не хватает…
…Максим вошел в подвал вместе с Денисом, который уже всё знал. Не разбираясь, и не отвлекаясь на лишние слова, с ноги ударил в грудь стоявшего с сигаретой в зубах Матвея, тот отлетел к стене и молча, сполз по ней, так и не поняв, что произошло. Пока Денис таким же способом расправлялся с Леней, Максим, медленно, словно хищник, готовящийся к прыжку, двинулся на Игоря. Брат нервно отбросил в сторону окурок, сузил от страха вмиг протрезвевшие глаза.
– Макс, ты что творишь? – Игорь попятился назад, загнав себя в угол. – Ты из-за Котовас так злишься что ли? Поверь, она того не стоит!
– В кого ты такой урод? – Максим с ненавистью сплюнул, двинулся на него, сжимая кулаки.
– Не надо, Макс! Мы же братья.
Удар, глухой звук и на губах у Игоря кровь. Снова удар – глухой быстрый щелчок, и Игорь лежит на мокром полу.
– Ублюдок!
Игорь сплюнул на пол кровавые слюни, с отвращением и ненавистью посмотрел на старшего брата, процедил сквозь зубы:
– Глаз на нее положил, да? На эту оборванку? Я давно это заметил! Да тебя мать с отцом с лица земли сотрут, если узнают…
Максим схватил брата за грудки и, поднял над полом, прижал к стене:
– А как ты думаешь, маленький мерзавец, что они сделают с тобой, когда узнают, чем их любимчик занимается? И еще подумай: что делают с такими как ты в тюрьме.
Максим разжал пальцы, и Игорь тряпичной куклой упал на пол. Глаза его расширились от страха, и он залепетал быстро-быстро, бессвязно путая слова, бросился к ногам старшего брата:
– Не говори никому, Макс, ты с ума сошел? Мне же не жить тогда!
– Это твои проблемы.
– Да она даже не сопротивлялась.
– Заткнись! – Макс отпихнул носком ботинка его руки. – Закрой свой мерзкий рот!
Денис подошел, отряхивая руки. Леня и Матвей стонали, облокотившись о мокрую стену подвала. Максим развернулся, сделал шаг в сторону лестницы, но за спиной послышался смех Игоря.
– Поверь, Макс, она того не стоит. И не стоила! А теперь и подавно.
Макс остановился. Денис нервно дернул плечом, попытался перехватить Максима, но он резко дернулся, разворачиваясь. Глухой звук и Игорь лежит на полу. Снова удары. У младшего брата лицо в крови, на стенах бурые кляксы, а Макс все не может остановиться. Денис схватил его за крутку, потянул на себя.
– Хватит, Макс, ты же убьешь его! Остановись!
Максим с ревом отпрянул, только когда Игорь перестал шевелиться. Вокруг побелевшего лица брата растекалась алая лужа крови. Макс выдохнул, Денис наклонился, прощупывая пульс. Дверь подвала скрипнула, они обернулись – Илья и рыжий Коля кивнули на выход.
– Идемте, кто-то милицию вызвал, пока мы этих малолеток метелили.
– Макс, уходим! – сказал Денис, отталкивая его от брата.
– Жив?
– Жив. – Кивнул Денис. – Скорую надо вызвать.
Максим поднялся на второй этаж. Нахмурился – дверь в квартиру открыта – заходи, кто хочет. Он невесело усмехнулся, толкнул ногой замасленную грязную дверь, та жалобно скрипнула, открываясь. В коридоре горит свет, освещая грязный, затоптанный пол, потертые обои, табурет с облупившейся краской на ножках, на котором лежит кипа старых журналов по медицине. Максим прошел по коридору мимо двери на кухню, плотно закрытой – в щель у самого пола сквозил ледяной ветер. Остановился у следующей двери, прислушался – легкий стон и всхлипы.
– Маша, это я. Можно мне войти?
За дверью на мгновение все стихло, затем раздался шорох, и в появившуюся щель показалась ее заплаканная мордашка.
Макс усмехнулся, аккуратно толкнул дверь.
– Как ты?
Она запахнула большой махровый халат, накинутый поверх джинсов и голубого свитера, села обратно в свою кровать, поджав ноги, натянула одеяло до самого носа, слегка откинулась на подушки.
– Я присяду? – он бегло окинул взглядом маленькую комнату, требующую ремонта, бедновато обставленную старой мебелью, но чистую и говорящую – здесь проживает девчонка – над кроватью постеры певиц и рок-групп, в углу у комода большое зеркало, украшенное открытками, а рядом на шкафу пушистые зайцы.
Она кивнула, и он сел в кресло напротив нее.
– Как ты?
– Никак. – Она мотнула головой. Лицо запылало огнем – то ли от его откровенного взгляда, то ли оттого что он всё знает – и как она живет и чем, и с кем… Зато теперь ему понятно, почему она такая оборванка – в сердце и в доме – бедность и хаос.
Макс тяжело выдохнул, посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, а она на его руки – ссадины от ударов.
– Что с руками? – спросила она. В гулкой тишине услышала, как бьется ее сердце. И казалось, громче обычного тикают настенные часы.
Он мотнул головой:
– Не важно.
– Учил их жизни? – Маша усмехнулась. – Ну и как? Успешно?
– Нет, – он снова мотнул головой. – Таких гадов уже ничто не исправит, но не будем об этом, я тут кое-чего принес тебе.
Маша перевела взгляд на пакет в его руках.
– Что там? – Ей пришлось с любопытством вытянуть голову, скинуть одеяло.
– Да так, сладости всякие. – Он улыбнулся, раскрыл пакет. – Ну, иди, посмотри.
От неожиданности она даже не противилась, вылезла из-под одеяла и подошла. Он протянул ей пакет – шоколадки, печенье, сок.
– Ты как дед Мороз! – она фыркнула от дурацкого сравнения, взяла шоколадку. – В детстве я всегда писала письма деду морозу и просила подарки.
– Приносил?
– Не помню, – она пожала плечами. – Наверное, нет.
Он усмехнулся и вдруг протянул руку, убрал с её лица волосы. Маша замерла, а потом, всхлипнув, сказала:
– Я так хотела, чтобы это был ты.
Перед глазами снова страшный подвал, чужие руки, чужие губы. Тело содрогнулось болью – воспоминания не ушли, как она не старалась их стереть. Они еще слишком живые, чтобы просто так из ее головы. И показалось, что мир остановился, секунды повисли в воздухе, повязли в ее откровенности, как мухи в меду. Зачем это она?! Зачем…
– Извини! – она почти взвизгнула, закрывая руками пылающее от стыда лицо.
Максим казалось, смутился не меньше. Некоторое время молчал, смотрел на нее долгим взглядом.
– Только не плачь. – Наконец, сказал он порывисто, и вдруг протянул руку, прикоснулся к ее тонкой талии и силой притянул к себе.
Маша охнула. Села к нему на колени, без страха уткнулась лицом в его грудь, шмыгнула носом.
– Не плачь, Маша. – Его руки скользнули по ее голове. – Все наладится.
Она кивнула. Глаза закрыты, голова тонет в приятном головокружении – как от него пахнет! И ей вдруг хорошо сейчас – спокойно и приятно.
– Я совсем тебе не нравлюсь? – её собственный голос как сквозь толстый слой ваты.
– Нравишься, глупая, знаешь ведь. Красивая ты, Маша, высокая, на возраст свой никак не тянешь. Но я, к сожалению, знаю, что ты еще малышка.
Маша улыбнулась, зачем-то продолжила говорить глупости:
– Я тебе не пара.
– Это все чушь. – Он усмехнулся. – Лучше, давай, съешь шоколадку.
Он подтолкнул ее, и она поднялась, робко взяла пакет из его рук, тот оказался увесистым. Пожалуй, это первый ее подарок за последние годы. А когда-то, почти такой же пакет со сладостями приносил домой отец, всякий раз, в канун нового года.
– Спасибо. – Она вернулась к постели, забралась с ногами.
Максим поднялся с кресла, когда она увлеченно зашелестела обертками конфет.
– Я, наверное, пойду.
Она удивленно вскинула голову, пожала плечами:
– Если хочешь…
– Увидимся. – Он улыбнулся. – Я завтра зайду к вам, что-нибудь придумаем с окном на кухне, хорошо?
– Да.
– Вот и отлично! Ну, тогда, пока, Маша. До встречи.
Так и проходили последующие дни – Маша сидела дома, в своей комнате, являющейся для нее островком спокойствия в бушующем океане жизни, совсем не выходила на улицу, и намеренно не появляясь на учебе, и даже с Галей, периодически заходившей к ней, особо не разговаривала и не откровенничала. Улыбнулась только, узнав от нее, что Игорь в реанимации – сотрясение мозга и перелом черепа и его друзья прилично пострадали в драке, что случилась во дворе соседнего дома. Галина все гадала, кто их так и за что, а Маша смотрела на нее, сощурившись, и молчала. Она-то знает кто и за что. Он. За нее.
Отец все так же пил и все реже появлялся на работе, а в начале декабря его уволили. И снова мир погрузился во мглу, и лишь визиты Максима, хоть и не долгие, всего лишь на несколько минут, освещали ее путь лучами радости и света. Он всегда приходил, улыбаясь, и всегда что-то ей приносил.
– Подкармливаешь меня! – засмеялась Маша, когда он в очередной раз пришел к ней.
– Держи. – Он протянул ей два больших пакета. – Небольшой презент тебе.
– Спасибо. Может, пройдешь? – Маша улыбнулась, опуская подарки на пол, в глазах мелькнула надежда: – Чай будешь?
Она видела, что он уже собирался уходить, как обычно, стараясь не задерживаться, но сегодня вдруг в нерешительности замер.
– Пойдем. – Довольно улыбнулась она и потянула его за рукав спортивной куртки. – Отца нет уже вторые сутки, он у Татьяны, а мне скучно одной и одиноко.
– Хорошо. – Максим не особо сопротивляясь, сдался, прошел вслед за ней на кухню. На столе новая скатерть, а вставленное им же стекло в старые рамы окна – задернуто плотной, в цвет скатерти, шторой.
– Ты присаживайся. – Маша заметалась по кухне: поставила на плиту чайник, достала из шкафа чайные пары.
Максим снял куртку, сел за стол. Окинул ее взглядом – за месяц их общения она изменилась, повзрослела и, кажется, у нее, наконец, появился на лице румянец. Кажется взрослее, на вид как его однокурсницы по учебе, наверное, из-за высокого роста и не детской грусти в глазах. Маша, словно почувствовав на себе его взгляд, улыбнулась, карие глаза заблестели под светом бордового над головой бра.
– Как дела? Чем занималась? – он взял коробку с печеньем, высыпал содержимое на тарелку, снова посмотрел на нее – улыбающуюся и довольную.
Маша пожала плечами, отвечая на стандартный для его визитов вопрос:
– Да как обычно – читала книги, прибиралась. Тебя ждала. – Она замерла посреди кухни с сахарницей в руках, посмотрела на него с нескрываемым обожанием.
– Красивая ты, Маша. – Сказал он совершенно серьезно, улыбнулся, когда румянец на ее щеках проявился сильнее. – И хозяйка хорошая.
Маша расцвела от похвалы, наполнила чашки чаем, села напротив, подставила под подбородок ладошку. Он подмигнул ей, сказал:
– Ну чего, ты смотришь на меня, как кошка на колбасу?
Они одновременно засмеялись, и Маша мечтательно закатила глаза.
– Понял. – Максим сделал глоток чая. – В следующий раз среди печенья и конфет будет лежать батон колбасы.
Маша вновь прыснула от смеха, глаза заблестели от удовольствия, а Максим ощутил в душе тепло от ее счастливого вида.
– А ты почему на учебу не ходишь?
Она нахмурилась, не желая отвечать. Что ему ответить? Что одногруппников не желает видеть своих? Он и так это понимает. Или что ей абсолютно не в чем идти на учебу? Кажется, он сам знает все ответы.
– Там, в большом пакете, кое-какие зимние вещи. – Сказал он, словно прочитав ее мысли.
Маша удивленно посмотрела на пакет у двери.
– Но…
– Никаких но. Это вещи моей двоюродной сестры. Они ей давно малы. Лежат без толку, а ведь совсем новые.
– А…
– А размер должен быть твой. – Сказал он, прожигая ее взглядом. – Она тоже высокая и худенькая, как ты.
Маша выдохнула, смущенно провела пальцами по лицу.
– Спасибо, я думаю, что-нибудь да пригодится.
Она опустила глаза, лицо заполыхало, заливаясь пунцовой краской. Максим же улыбнулся самой доброй своей улыбкой, закинул в рот еще одно печенье, сделал глоток чая.
– Спасибо, тебе, хозяйка, но мне уже пора.
Они встретились взглядами, он поднялся, взял со спинки стула свою куртку.
– А на учебу иди завтра. И больше не плачь, Маша, и ничего не бойся. Поняла?
Маша кивнула, машинально дотронулась рукой до припухших от недавних слез, глаз.
– Обещаешь?
Снова молчаливый кивок.
– Если хочешь, я провожу тебя.
Маша фыркнула:
– Ага, как в первый класс. Нет, спасибо, это уже слишком, я сама.
– Хорошо. – Максим вдруг замер, рассматривая её, пожал ее тонкую ладонь. Маша улыбнулась, он усмехнулся. – И помни, ты обещала мне.
– Ну, раз обещала, значит пойду.
Максим улыбнулся, кивнул, отодвигая от себя, пустую кружку:
– На сегодня хватит. До встречи, Маша.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры