Разделы библиотеки
Эровый роман. Книга первая - Георгий Мо - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Эровый роман. Книга первая - Георгий Мо - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Георгий Мо
Эровый роман. Книга первая
| Предыдущая страница | Следующая страница |
V
– Рустем! Что ты творишь? Что с тобой происходит???
– Вот как ты меня встречаешь?! Ничего себе!
– Так что? – его глаза дотошно всматривались в мои.
– Я вчера перепил… Если ты про это.
– Почему ты всех подводишь?! Я и не думал, что ты можешь так сильно нажраться, чтобы подвести нас всех! – Андрей сильно злился.
– Прости. Я могу пройти? Или мне обратным маршрутом валить?
– Конечно, проходите. Просто… Короче, Рустем, меня все это достало! Надоело нянчиться! Ты меня слышишь?! – он старался говорить спокойным голосом, но у него плохо получалось.
– Да слышу я. Что ты разошелся? Я ведь приехал!
– Спасибо и на этом! Но почему все должны были тебя ждать?!
– Так вышло.
– Так вышло… – он повторил мою фразу, покачивая головой. – Я не понимаю, что с тобой происходит! Надо будет после Нового года поговорить. Мне не нравится все это!
– Хватит ныть! Надо поговорить – поговорим. Только о чем?
– То есть ты считаешь, что не о чем?!
– Я могу раздеться? Или нам с девушкой так и стоять в проходе?
– Я просто знаю, что если не сейчас, то потом не будет возможности высказаться.
– Так это надолго? Дай хоть стул тогда!
– А тебе все смешно. Ну да…
– Ну меня, определенно, забавляет тот факт, что ты начинаешь разговор при свидетелях.
– Свидетелях? Любопытное слово.
– Тебе слово нравится или смысл важнее?
– Ну… Хорошо. Убедил. Проходите, – он пнул ногой чью-то небрежно скинутую обувь, расчистив таким способом проход. – Что-то не так. Я вижу… Вижу… И, похоже, понимаю, – он не унимался, бормоча себе под нос.
За окном было раннее утро. Морозный предновогодний туман растелился густым массивом, скрыв собою и сами горы. Но все равно немой восторг читался в каждом дуновении снежного великолепия. Даже солнце сегодня выглянуло раньше привычного, встречая последний день уходящего года праздничным ярким светом. Белая зима даровала вдохновение этому безмятежному спокойствию снега вокруг. Кажется, и душа могла бы с легкостью запорхать где-то между облаков в ряд уснувших горных хребтов, которые тонули в бархате вязкого холодного тумана.
Мы расположились довольно-таки быстро: просто скинули баулы с вещами в комнате. И тотчас же большой компанией отправились гулять в горное великолепие. Каждый из нас хотел по-настоящему ощутить приближение нового года, когда под ногами бескровная колючая крупка искрится белизной, а морозный воздух щиплет до боли; когда после часовой прогулки серебряные росы горят на лицах и все от этого только счастливы; когда смеху простуженных тел вторит стеклянное сопрано сосулек и замерзших крыш; когда, вдыхая мощь снежной зимы, каждый ощущает прекрасную беспечность, где не существует никаких дел и забот, а если они и есть – то все оставлены позади в городе. Хотелось упасть в хрустящий снег, разглядывать мутное солнце в голубом небе или закрыть глаза и просто наслаждаться последними мгновениями уходящего года, откинув баулы несвершенного посреди дрожания деревьев в брачном одеянии. Снежинки, хоть и вытанцовывали неуклюже в падении с неба, делали это очень быстро, продолжая покрывать мелкой алмазной крошкой все вокруг. И белое великолепие усиливалось грустным звоном осколков забвения.
Несколько раз, в процессе закидывания снежками, Ирэн падала на меня. Все смеялись. Я замечал, как Андрей злится, рассматривая нас, как ревнует ее улыбку для меня. С ним она была не так открыта и не распускалась нежным бархатным цветком, хоть и покрытым снегом, как со мной. Ядом эти мысли растекались по его сознанию, желчью кипел разум, гневом стонало сердце, болью отзывался голос души. Он все время находился в каком-то напряжении. Обеспокоенность была видна невооруженным взглядом. И не только мне. Взгляд его был тяжелым, скованным какой-то проблемой. И только шампанское снижало пыл до минимума в эту новогоднюю ночь. Он снова пил больше обычного.
Только в четыре утра мы потихоньку начали закрывать наш банкет после поздравлений президента, новогодних шоу с телевизора, морозного шашлыка и уставших лиц. Ирэн, изрядно пьяная, откровенно не сводила с меня глаз весь вечер. В какой-то момент мне даже пришлось сказать ей на ушко, что некрасиво смотреть так на чужого мужчину, но она на это лишь громко возмутилась и поцеловала меня в щеку. После этого она моментально соскочила со своего места, прибавила музыку и начала танцевать с фужером в руках. Андрей, не менее пьяный, пытался ее угомонить, но она сопротивлялась и требовала “грязных танцев”. Я поддержал эту идею, закружив в танце девушку, с которой, собственно, и приехал в горы. Я прижимал к своему телу Нину, но глазами искал, по понятной только мне причине, глаза Ирэн в месиве новогоднего хаоса. Горячее дыхание моей партнерши будило мое воображение и звериные инстинкты, от чего моя мужская похоть росла с каждой минутой. Мне даже казалось, что я танцевал так умело, как мог только самый профессиональный танцор. Меня словно направляла какая-то ведомая только мне сила. Щупая партнершу, я познавал все ее тело в танце, ощущая растущее возбуждение и дальше, пробуждая нужные мне чувства и действия со стороны Ирэн.
– Интересно, смотрит ли она? – думал я в этот момент.
– Смотрю, – будто отвечала она.
Одной рукой я обхватывал талию Нины и с силой прижимал весь ее стан, не оставляя ей места для следующего вдоха. Потом я раскручивал ее вновь и вновь, а она, обалдевшая от меня такого, смеялась громко и довольно. Я, мокрый и жаждущий спаривания, целовал ее руки; доходя до шеи, кусал ее, ласкал ее ушко дыханием. Рука скользила по телу вниз, приподнимая ее платье, а потом сжимала с силой ягодицы. Я, как последняя скотина, издевался, выматывая ее всю от желания в этом танце. Да я и сам был слишком перевозбужден.
Нина следовала за моими глазами, наполненными нечеловеческим влечением. Мы брели в нашу комнату на автопилоте. Не успев зайти, я грубо прижал ее к стене, даря сильные, властные, горячие поцелуи. Она даже не смела сопротивляться, наслаждаясь моей напряженностью. Я жадно поедал ее своими губами, усаживая на комод темной комнаты, где свет прорывался только через дверные щели и сквозил туда-сюда по нашим разгоряченным телам. Итог страстного танца был ясен – чуть ниже живота мы оба пылали огнем.
– Я думал, что у меня член порвет брюки!
– Я тоже так думала. Мне кажется, другие тоже это заметили.
– Кто? – спросил я, ожидая услышать определенное имя.
– Кто, кто? Ирэн, конечно! – буркнула она. – Разве не видишь, что она тебя хочет?
– Думаешь? – с наслаждением переспросил я.
– Я – девушка. Я такие штучки сразу секу.
И после этих слов я хотел овладеть ею с еще большим желанием. Мне было совершенно все равно, что дверь не закрыта. Скорее, меня еще больше сей факт возбуждал. Я пододвинул девушку на край комода и быстро снял с нее трусики. Смял их грубо в своей ладони. Переминая белое кружево, поднес к своему носу. Закрыв глаза, почти закатив от удовольствия, я вдохнул, ощутив запах ее жемчужного цветка. Я стоял перед ней довольный, наслаждаясь, как последний кобель, течкой своей сучки. Аромат ее цветка меня возбудил до предела. Расстегнув ширинку, я выпустил из брюк свою страсть. Стал наконец овладевать ею. Стоны сладострастия срывались с ее губ. Она жадно хватала воздух ртом, как рыбка перед смертью.
Я входил глубоко и сильно. Так, что все ее тело чувствовало мощь моих ударов. Мои движения были резкими и жесткими. Ее стан напрягался. Я прижимал ее обессиленное тело максимально близко к себе. Мне нравилось наблюдал за ее глазами и губами, которые искажались разными гримасами удовольствия. Но мне этого было мало. Мне совершенно точно были необходимы ее стоны. И чтобы они были слышны не только мне, секс должен был стать еще более импульсивным и грубым. До самого финиша, где оргазм накроет нас обоих.
Последние сильные толчки, и я успокоился, насладившись победой самца. Кончив, я так и остался стоять в ней, продолжая наслаждаться ее томным взглядом. После, спустя примерно двадцать секунд, ее же трусиками обтер свой член и все то, что вытекало из ее цветка как нектар. А потом, страстно целуя ее, я аккуратно засунул эти трусики в нее, чтобы там их и оставить. Она нежно посмотрела на меня, доверяя всем моим действиям.
– Я, наверное, громко стонала… Неудобно перед ребятами, – смущенно произнесла Нина.
– Да брось ты! Глупость какая. Все взрослые люди!
– Ну хорошо. А то я как-то расслабилась сильно, все на свете забыла, – она толкнула меня рукой в плечо. – Ну ты и кобель все-таки!
– Спасибо за комплимент! – я довольно натянул лыбу.
– Да, еще какой, Рустем! Я люблю с тобой заниматься сексом! Это всегда как фейерверк. Море эмоций, никакой рутины.
– Приятно слышать.
– Но как бы ты не притворялся равнодушным кобелем, которому только и надо, что овладеть женщиной, все равно ты очень нежный.
– Притворялся?
– Ну да. Ты нежный. Это чувствуется. Любишь девушек, хоть и не желаешь это показывать.
– А какой мужчина не любит девушек?
– Любят. Понимаешь, но не так… – она поправляла волосы, закручивая их пальцами как на плойку. – Я все не могу забыть эти ощущения от сравнения с цветком…
– Что? – я напрягся.
– Ты как-то назвал меня каким-то цветком. Это было так мило. Мне так понравилось! И притом не банально розой или что-то такое. Редкий цветок. Довольно-таки не на слуху. А сейчас зовешь просто Нина, – она глубоко с сожалением вздохнула, и, поправив одежду, пьяная от секса и шампанского, застыла у двери.
– Нина. А что плохого в имени?
– А я и не говорила, что имя плохое. Ай, хитрец, уводишь с темы!
– Да не-ет же. Просто рассуждаю. Кстати, а почему не Нинель? Сейчас модно подобные имена. Нина сильно устаревшее.
– Нинэль? – она выпучила глаза. – С ума сошел?! Я разве похожа на шлюху?! Шалашовское имя, разве ты так не думаешь?
– Не знаю. Это был просто вопрос.
– Все-таки срулил с темы. Ну, молодец. Но хоть по секрету, напомнишь каким цветком ты меня называл? Я хоть почитаю о нем. Интересно же.
– Да не помню я! Что я все должен помнить?!
– Понятно. Сделаю вид, что я поверила тебе, Рустем. И еще… Мы снова забыли о резинке.
Уже через минуту я оказался в ванной комнате, где достал пакетик с кокаином из заднего кармана. Я высыпал немного на руку и сразу вдохнул. Опершись о раковину руками и поставив ногу на унитаз, я подумал о словах Нины и, улыбнувшись самому себе в зеркало, тихо произнес название цветка.
– Маргаритка, – и, вновь ухмыльнувшись, добавил. – Жемчужный цветок.
____________________________________________________________
Божественным узором украшенные окна манили к себе. Мороз все-таки сумел что-то изобразить на этих пустых окнах. За ними виднелись горы. Они были полностью покрыты снежным покрывалом. Все было белое и сказочное. В душе трепетало ощущение праздника и чуда. Под наркотиками я чувствовал каждую снежинку, которая падала в медленном танце вниз. Меня слегка даже обжигало, представляя, как одна из них могла бы оказаться на моей ладони и растаять под теплом рук, образовав холодную и мокрую лужицу. Падение снежинок через окно было как в черно-белом кино: тихим и спокойным, без ветра и резких перемен. Очень меланхолично и даже равнодушно.
Но ощущение надвигающейся непогоды в груди усиливалось. Так и проходил каждый день горного великолепия. Зимние мотивы будили во мне новое художественное воображение, пока другие проводили много времени на подъемниках до буйного всплеска эндорфинов и его упадка, ну а ночью каждый кавалер трахал свою даму.
В предпоследний из дней перед отъездом Ирэн и Нина не пошли с нами кататься, остались в доме испечь какой-то пирог, приуроченный к христианскому празднику. Все остальные спокойно удалились в горы, даже я. Как впоследствии оказалось, Ирэн осталась с Ниной специально, чтобы поговорить обо мне. И в ходе этого разговора она узнала у нее, что моя спутница на меня не претендует, а только спит со мной каждый раз, когда я хочу этого. Естественно, моя девушка сразу все доложила мне, как только мы с ней остались наедине вечером. Я, как всегда, был очень доволен дополнительным вниманием в свой адрес. Тем более от Ирэн, узнав, что особенно ее интересовали интимные подробности секса со мной.
Нити страсти, плетущие порочное желание овладеть девушкой друга, точили во мне и без того яркие эмоции. Я фантазировал о том, что Ирэн представляет меня, когда ее трахает Андрей. И мне качественно нравились эти мысли, особенно когда Нина лежала подо мной, а ее стоны заглушались завыванием ветра в померкнувшей снежной сути за окном. Хрустальная тишина из спальни друга нарушалась всхлипами сладострастия из нашей постели. Оргазм накатывал еще сильнее, когда я представлял, что под пушистый снег, кружащийся за окнами, Ирэн думала обо мне. Я был уверен, что даже в таком гробовом затишье Андрей рассыпал по ее телу поцелуи, а она не отвлекалась от вальса снежинок за окном, делая вид, что устала. Она смотрела, как сонные в своем величии, покорно покрытые снегом елочки заглядывают в окна. Она рассматривала, какой красивой белой бахромой украшены их ветви, которыми они шевелят. Она даже старалась подпевать в такт свисту зимней легкой пурги, лишь бы не слышать стоны девушки, с которой я развлекался где-то через стенку. Но небо сильно завидовало страстям: еще активнее терло белый шоколад на и так воздушные пирожные, заметая горную местность по горло. Но оно не могло отменить начатое: под мелодии снега и вьюги каждый кончал в свою девочку. Дом пылал огнем из ярких красок, несмотря на невинную белизну снаружи.
Я специально не закрыл дверь в нашу комнату в самый последний день нахождения в горах. Видимо, от сквозняка она приоткрылась еще больше, но этого не было видно в полной темноте, потому что каждый из нас был сосредоточен на сексе. Нина в роли наездницы, оседлавшей неугомонного скакуна, мне очень нравилась. Мои руки помогали ей ловко проходить препятствия и входить правильно во все повороты. Спустившаяся Ирэн по лестнице вниз, уже достаточно долго наблюдала за нашим соитием, притаившись у двери в комнату, явно интересуясь приходу к финишу.
Завернувшись в одеяло, я побрел в ванную комнату. Зайдя в нее, я сразу выкинул использованный презерватив в урну. Ирэн зашла следом за мной и закрыла дверь. Я обернулся, увидев ее, привычно ухмыльнулся.
Она не медлила. Была очень решительна, и это пламя горело в ее глазах. Она сразу подошла ко мне очень близко, начала целовать мне грудь, неуклюже и торопливо спускаться ниже. Мои вопросы о том, что она делает, Ирэн полностью игнорировала, продолжая свою похоть. Я пытался отстранять ее, еле сдерживая одеяло на поясе. Я смотрел на нее как дикий, понимая, что после секса с одной девушкой снова хотел близости, но уже с другой.
Половой член решил за меня, заметно выдвинувшись под одеялом, и она это увидела. Не медля и секунды, она распахнула халат и опустилась на колени, стянув одеяло вниз. Она сразу взяла член в рот. Ирэн делала мне минет очень нежно, как мне не делал никто уже давно. Она любила меня в этот момент. Я чувствовал, как она наслаждается моей плотью и моим вкусом. Еще не остывший натертый член Ниной уже ласкала девушка моего лучшего друга. И я не мог сопротивляться. Я хотел этого.
Еще минуты две она ласкала его, а потом встала на ноги. Развернувшись ко мне спиной, скинула халат на пол, немного расставила ноги и прогнулась, опершись о тумбу с раковиной. Передо мной распустился тот самый темный, бархатный, редкий пион со светлой каймой. И чем больше она стояла и перебирала с ноги на ногу, тем пион еще больше раскрывался и источал нектар. Еще немного и все лепестки этого цветка обнажат его мякоть. Сочная, мягкая, спелая начинка, которую можно пить. Было ощущение, что сейчас наступила весна, и темнокожая красавица с махровым цветком темно-бордового оттенка зацветет и вскоре откроет причудливую ярко-желтую сердцевину, что придаст этому цветку контраст и свою уникальную изюминку.
Сладкий аромат цветка я чувствовал, находясь в метре от него. Владелица этого пиона не понимала, чего же я медлю. Она вопросительно изогнула спину и посмотрела на меня, обалдевшего от вида распускающегося цветка после холодной зимы с первыми лучами солнца. Ирэн не знала, что сейчас я был в большом мозговом штурме с самим собой, когда я решался сорвать ли мне этот прекрасный редкий цветок. Ведь я знал, что, получив в коллекцию этот пион, я полностью потеряю к нему интерес. Срок его жизни будет ограничен максимум десятью сутками. Днями, которые бы он смог простоять в вазе с водой, будучи сорванным. Но мужчина во мне с плотскими желаниями побеждал мужчину с разумом, и тогда ажурные пышные лепестки рассеклись в стороны, когда я вошел в нее.
Перед нами было огромное зеркало с большой золотой рамой с лучами солнца, отходящими от нее в некоторых местах. В нем я видел ее и себя сзади нее. Мы трахались, смотря друг на друга в зеркале. И это не был сон, это была реальность, где сочность цветка увеличивалась, будто половодьем сходил снег с полей. Безмятежный сон пиона прогонялся прочь, и он распускался на заснувшем поле особенно быстро. Капли росы блестели на его лепестках, когда я разрезал его плоть своим членом.
Ее глаза иногда закатывались от удовольствия, но она старалась не отводить с моего предоргазменного лица взгляда. А я сильно потел, потому что старался быстрее кончить, понимая, что Андрей ждет ее в спальне. Я не мог не думать об этом, когда входил снова и снова в этот цветок. Ирэн просила усилить темп без слов, начав активно в такт моим финишным движениям скачку.
Упоительным ядом был секс между нами в эти семь минут, затянувшиеся по ощущениям на полчаса. Алмазной капелью струился пот по моей спине в ожидании удовольствия. Таинственные огни разжигались в глазах Ирэн, когда она балдела от каждого толчка моего мужского естества в ней. Янтарным золотистым медом в чаше ее пиона был мой оргазм. Искрящиеся краски солнца от зеркала попадали в наше с ней море удовольствия, которое расплескивалось в этой ванной до краев. И будто ангелы спустились с небосвода в сказочном мираже для Ирэн, когда в исступлении феерии окончания секса я закрыл глаза и еще сильнее и глубже вошел в цветочную богему ее звездной ночной арки.
После секса она прополоскала рот, поцеловала меня снова в грудь, протерла туалетной бумагой между своих ног и кинула ее в унитаз. Накинув наспех свой халат, вышла из ванной комнаты, подарив мне на прощание воздушный поцелуй, сжав губы уточкой. Ее глаза светились восторгом и упоительной, глупой красотой.
Умывшись, я пошел спать. Засыпал я под успокоившуюся вьюгу за окном с мыслями о редком пионе и его значении. Этот цветок всегда нес благополучие и удачу его обладателю, но данное стечение обстоятельств играло против меня. Я не мог пока точно предугадать, как скажется этот цветок в наших взаимоотношениях с Андроном. Но, не смотря на все мои философские рассуждения, я был снова очень собой доволен. Этот секс мне показался отличным финальным рывком в беспробудных горных пьянках. И именно с такой мыслью я и заснул под вялый снег за окном и отступивший мороз.
Следующее утро ознаменовалось резким спуском с горы, где я упал и повредил ключицу. Адская боль говорила мне, что, скорее всего, я ее сломал. Андрей сильно хлопотал и переживал за меня, удивляясь причине моего внезапного желания все-таки надеть лыжи. Приехавший врач констатировал наши самые страшные предположения. Все-таки сломанная ключица отрезвила нас. Я поспешил уехать из горнолыжного курорта раньше всех, наспех прощаясь. Ирэн провожала меня с улыбкой на лице, а я был в гримасе сожаления за руку и за странный секс в ванной комнате.
Сегодня не только я заметил, как она смотрела на меня в минуты прощания. Андрей даже не мог скрыть своего полного недоумения, выдавая волнение постоянными почесываниями левого уха. Но я был уже не в силах погасить яростное пламя живого, но уже увядающего цветка, в котором скрыт магический трепет нежного румянца под темнотой лепестков. Однажды он растворит свою красоту в красках ночи. Его не сможет спасти никакой дождь, пытаясь исцелить корни. Пион просто погаснет, как любая свеча. Он не наберет заново свой цвет и не выпрямит свой стан, сколько бы Андрей не пытался любить этот цветок против ее воли.
________________________________________________________
Ирэн перетянула все одеяло, и под утро я замерз. Сильным ветром выбило идеально висящие шторы в беспорядочно разлетающиеся танцевальные мотивы. Свежий воздух наполнил пространство где мы спали, пройдя по моему позвоночнику, будто пальцами. Мурашки побежали по телу. Блеклый свет фонарей просвечивал сквозь летящее прозрачное бесконечное полотно, мешал мне спать. Быстрой пробежкой я дошел до ванны. Горячая вода согрела мою плоть.
Выйдя из душа, я подошел к зеркалу, долго рассматривал себя в нем. Недельная небритость уже делала из меня не человека, а какого-то мохнатого зверя. Из отражения на меня гордо смотрел волк. Только глаза его не были бронзового цвета, в них разливалась глубокая синь Марианской впадины.
Мне захотелось улыбнуться самому себе. В отблеске зеркала это было несколько иначе. Улыбка была волчьим оскалом, где обнажались клыки. Этого дикого зверя в отражении портил человек. Тот, кем я являлся. Ванное псише оголяло мою суть. И чтобы не напоминать себе каждый раз об этом, случайно или специально отразившись в зеркале, я взял станок в руки. Густая щетина исчезала после прикосновения бритвы. И через пару минут с ней было покончено окончательно.
Я не слышал, как приоткрылась дверь. Оттуда свободно можно было за мной наблюдать, что и делала Ирэн. Она припала к косяку двери и игриво всматривалась. Она была такая крохотная и смешная в белом белье с рюшами. Улыбалась и трогательно смотрела в мои глаза через большое зеркало. Я не сразу ее заметил, но как только понял, что она стоит за моей спиной, тотчас же обернулся.
– Давно тут стоишь?
– Пару минут. Любовалась тобой. Как же ты красив, Рустем! Просто Бог! Я не могу не любоваться тобой.
– Хы, – я довольно ухмыльнулся, но все же переспросил, нахмурив брови. – Бог? Никогда так не говори!
– Почему-у?
Я промолчал, но скулы злобно пульсировали. Она не могла этого не видеть.
– Ну, хорошо-о, – вытаращив глаза в недоумении, вымолвила она. – Ты так рано встал…
– Да. Я брился.
– Я видела. Мой хороший, тебе по-всякому хорошо. Только когда ты колючий – болят губы и щеки от щетины после поцелуев.
– Зайди в ванную, а то мне дует. Я замерз сегодня.
– Это я виновата, мой хороший. Открыла балконную дверь перед сном проветрить и не закрыла. А еще украла у тебя потом одеяло.
– Есть такое. Я не привык с кем-то спать. Обычно, я сплю один, потому у меня одно одеяло.
– Я надеюсь, что ты привыкнешь быстро.
– Привыкну? Ты собралась со мной жить?! – я удивленно приподнял брови.
– А-га, – она кивнула головой в такт моему глубокому удивлению. – Мне с тобой хорошо! Ты такой большой, теплый…
– Но…
– Что но?
– Я не хочу серьезные отношения, – я сознательно обрубал ее фантазии.
– Я тебя люблю, Рустем!
– Ты понимаешь, что нам нельзя быть вместе? – я прервал ее романтику нужным вопросом. – Ты девушка моего друга!
– Бывшая девушка, заметь, бывшая! Мы расстались несколько дней назад.
– Я знаю. Но ты же понимаешь прекрасно, что это не меняет сути.
– Это многое меняет, – она делала вид, что не понимает, чем еще больше создавала напряжение.
– Для него точно не меняет ничего! Он с первого дня запал на тебя! Он не будет рад нашим отношениям!
– Я не должна быть с ним только потому, что он влюблен! Я-то люблю другого мужчину, люблю тебя!
– Ты должна понимать, что нам не по пути… Понимаешь ты или нет?
– Я не понимаю, почему?! Андрей сразу знал, что я люблю тебя!
– Он мне не говорил…
– А ты бы хотел, чтобы он тебе признался, что его девушка любит его лучшего друга?! – она взвизгнула несколько напыщенно и наигранно.
– Любишь?
– Да! Я влюбилась в тебя, а не в него! Понимаешь? И он изначально это знал. Он пытался все изменить. Да! Он пытался поменять все, но у него не вышло! Он знал, что я влюблена в тебя. У нас был откровенный с ним разговор на эту тему!
Она села на край ванны и стала рассказывать мне об их отношениях. Она говорила то, что я не знал.
– Какой разговор?
– Я сказала ему, что не могу быть с ним, потому что меня тянет к тебе.
– А он?
– А что он? Он бесился и не понимал, что я в тебе нашла. Кричал на меня, что я тебя совсем не знаю. Как я могу любить!
– Ну да. Логика понятна.
– Я люблю! Я так чувствую.
– Чувствуешь? – вопрос прозвучал несколько с усмешкой.
– Чувствую, что люблю тебя, Рустем!
– А ты знаешь меня?
– Мне кажется, да… Да и ненужно знать человека, чтобы его полюбить. Я думаю, это не так важно.
На эти пафосные слова из ее уст я усмехнулся так, как еще не усмехался в ее присутствии. Меня забавляла сама мысль о любви к человеку, которого знаешь пару недель.
– Значит, думаешь, что любишь?
– Да, я же сказала. А ты не видишь этого? – ее губы обиженно поджались. – Мне даже кажется, что ты смеешься надо мной.
– Я не утверждал! Я лишь спросил тебя. Как ты можешь говорить о любви, не зная человека?
– Ты мужественный, у тебя шикарное тело, ты притягиваешь к себе…
– Ты описываешь только внешние достоинства. Это то же самое, если ты сейчас скажешь, что полюбила цвет моих глаз.
– Ну даже если и так? Почему нет?! Твои глаза – это ты. Я люблю твои синие глаза. А когда ты кончаешь, то они становятся темнее, почти черные. Или когда ты злишься… они темнеют и становятся синие-синие. А когда ты под кайфом, то они немного мутные, будто пеленой покрытые. Понимаешь? Я все замечаю. Знаешь, как классно смотреть в них! И видеть все эти тонкости? Правда. Я не обманываю!
– Ирэн! Все это лирика. Андрей не примет такой удар, и нам надо прекращать это баловство, пока он нас не застукал.
– Почему баловство? У тебя нет чувств ко мне?! А-а-а… И ты думаешь, что он не знает? Что он дурачок? Не понимает, что мы спим? Я не говорила, если ты переживаешь об этом. Я думала, ты сам скажешь ему, что хочешь быть со мной.
– А я хо-чу? А я хо-тел? – я тянул слова, играясь с Ирэн.
– Не хочешь? – в ее глазах читалось очередное недоумение, покрытое сантиметровым слоем обиды. – Меня к тебе безумно тянет, я тебя хочу! Я вижу, какой ты умный, успешный и очень нежный к девушкам. Во всяком случае, ко мне, – и она ехидно улыбнулась. – Давай попробуем быть вместе?
– Я не уверен, что это хорошая идея!
– Ну, почему-у?
– Потому-у… Потому, что это просто была страсть. И ты это знаешь! Все это мерзко…
– Страсть?! Вот как ты заговорил?! Притом еще и мерзкая?!
– Не играй комедию.
Она говорила со слезами в голосе, но, кажется, они совершенно меня не трогали. Большие карие глаза стали масляными и не сводили с меня взгляда. Я же ощущал в себе лишь то, как растекается по телу сердечное довольство. Наконец состоялся нужный мне разговор и теперь не нужно выдавливать из себя необходимые эмоции, ведь я давно исчерпал весь лимит выделенных на этот роман сил.
– Ирэн, хватить сверлить меня взглядом, прошу тебя!
– Ты только скажи, и я отстану.
– Что сказать-то? К чему мы пришли? Это?!
– Мы пришли к тому, что мы вместе, мой хороший! Я тебя люблю, и ты меня полюбишь. Обязательно полюбишь! Мы красивая пара!
– Я заметил… что для тебя важна показуха. Красиво, красивый мужчина, красивая пара, красивая жизнь…
– А что тут плохого? Я люблю, когда мне все завидуют.
– Тогда о какой любви ты говоришь?
– Зачем ты так говоришь? Ты хочешь меня бросить?
– Думаю, ты и сама это знала в самом начале наших отношений.
– Я ничего не знала!!!
Я рушил надежды Ирэн сознательно. Мне даже слов было жалко для этого расставания. Я не видел логики разжевывания того, что и так было ясно с первого секса. Но ее смешки вывели меня из себя. Теперь не мог закончить эти отношения как обычная безэмоциональная тварь с холодными и равнодушными глазами и лицом без каких-либо мало-мальских эмоций. Придется предстать перед ней озлобленным подонком. Даже, возможно, напугать ее.
Она продолжила свой концерт, убежав со слезами на глазах в сторону спальни. Вскоре оттуда стали доноситься вопли истерии и монолог разочарования. Она кричала, как ей больно и как ей надоели ненастоящие мужчины, которые не готовы решать проблемы и легко сдаются. Она плакала и захлебывалась от слез. Кричала как сильно разочарована во мне, и чтобы был проклят тот день, когда она познакомилась с нами двумя на сайте знакомств.
Своими слезами и истерикой на всю квартиру она нарушала некий баланс. Все разрывалось от ее плача. Даже стены резонировали эхом в полупустом помещении, и окна дрожали от ее слез. Но этот наигранный спектакль, в котором я не желал участвовать, был все-таки мне на руку. Во мне в этот момент что-то окончательно умирало по отношению к ней.
Как заложник наркотического наслаждения, я высыпал, по обычаю, кокаин на кисть левой руки и вдохнул. На месте сердца моментально образовалась пустошь. В миллионах масок я нашел ту, что выражала жесткий цинизм и патологическую озлобленность голодного зверя, надел ее мысленно. Мое застывшее тело в ванной комнате стало каменным от отсутствия чувств и эмоций. И именно это состояние мне сейчас и было нужно, чтобы закончить этот день расставанием с Ирэн. Истерзанное тело наркотическим эфиром хотело догореть вместе с этими тупыми отношениями против моей дружбы с Андреем. Тревога отчетливо пульсировала в висках. Пропитанный холодом и равнодушием, я еще раз взглянул в глаза тому, кто отражался напротив меня в зеркале, и устремился на звук.
Я прервал вопли Ирэн, схватив за волосы сзади и оттянув ее к себе. Она сразу замолчала и лишь успела сглотнуть слюну. От неожиданности слезы резко прекратились. Она ждала следующего моего шага, еле-еле дыша. Я притянул ее к себе еще ближе, поправив сбившиеся волосы в моей руке. Она кротко слушалась и молчала. Горячим дыханием я прошелся по ее шее и поцеловал мочку уха. Она закрыла глаза. Я видел, как ее глаза нервно бегают. Все ее тело вслушивалось в тишину, которую еще недавно она разрезала своим криком.
– Не надо кричать в моем доме. Я люблю тишину, – спокойно и твердо произнес я в ее левое ухо, немного наклонив ее лицо вправо. – Ты же знаешь, как я люблю тишину.
Не открывая глаз, она подняла руки к моей правой руке, которая держала ее. Обхватила ее обеими своими руками и, прижимая к себе, стала мне что-то отвечать.
– Да, я помню. Я поняла.
– Ты уверена, что поняла?
– Да-а-а… – она отвечала несколько боязливо.
– Тогда почему ты кричишь? Почему ты не уважаешь мой дом, если говоришь мне о любви?
– Я… Не знаю… Я не думала-а, что ты…
– Ты никогда не думаешь. Все делаешь, только что хочешь ты. Не думая о людях. Переспать со мной, не думая об Андрее. Кричать в квартире, нарушая мою гармонию…
– Я…
– У тебя всегда только “Я”.
– Прости… – она говорила тихо-тихо и старалась освободиться.
– Ты больше не будешь такой сукой?
– Не буду.
– Вот и молодец. Значит, ты разочаровалась во мне?
– Не-ет! – вскрикнула она.
– Тише, тише. Я просил тишину.
– Я, просто, думала, что у нас начинаются отношения.
Ирэн отвечала мне почти шепотом, вслушиваясь в каждое вкрадчивое слово, которое я говорил. Но даже таким тоном это звучало с угрозой в голосе. Каждое слово заставляло ее косо посматривать назад. Она пыталась увидеть мое лицо, которое словно расшиб паралич, но я лишь сильнее сдавил рукой ее плечи, что она еще больше прилипла мокрой от испуга спиной к моей груди.
– Не надо было ничего думать. Надо было спросить меня. А хочу ли я отношений…
– Да, ты прав. Я неверно поступила.
– У тебя есть только то, что хочешь ты. Я, я, я, я думала, я хотела, я люблю. А что хочу я? Ммм? – я провел пальцами по ее шее в сторону груди, а потом схватил за шею всей ладонью и наклонился, чтобы поцеловать.
– Мне больно!
– Больно? А что ты знаешь о боли?
– Русте-ем… – со страхом в голосе вымолвила она и схватилась руками за мою кисть, пытаясь отодрать ее от своей шеи.
Она спокойно принимала мои действия и лишь иногда продолжала еще остаточно всхлипывать, но с каждым вздохом это было все тише и тише. Моя правая рука освободила ее плечи и толкнула на кровать. Ирэн упала на живот. Левой рукой я приподнял ее бедра и засунул под них подушку. Наклонившись, я стал кусать ее ягодицы, от чего она вздрагивала, но безропотно продолжала помалкивать. Пальцами я провел по ее позвоночнику. Я видел, как испарина движется после этой невидимой линии вниз к холмам, за которыми скрыт пион. Вскоре, преодолев горы, я подобрался к цветку. Не дожидаясь сока, я зашел двумя пальцами в ее лоно, и она вскрикнула снова.
– Тише, я сказал, тише.
Притаившись, она сжалась еще больше. Я не был сейчас похож на того мужчину, к которому ее тянуло. На миг у нее в голове пронеслось, что это кто-то другой, но она гнала от себя эти мысли и ждала развязки. Следующие восемь минут я трахал ее пальцами: два, три. А когда я захотел засунуть четвертый палец, она тихонько сказала, что ей очень больно. Но я ее не слышал. В моих руках рассыпался цветок. Это было сродни сорванному перезрелому бутону, который набрал все соки перед смертью. Он источал сладкий, почти приторный аромат. И если его продолжить трогать, то все лепестки осыпятся. Цветок превратится в гору увядшего мусора…
Я ласкал ее почти погибший цветок, в чаше которого блестела обильная влага. Он уже был лишен своей первоначальной горной прелести, но все также красив. Как в знойный день пион отдавался тучке, проплывающей в небе. Всю свою темноту, всю свою неподдельную звездную ночь и глубокую синь. С мольбой о прекрасной смерти сейчас склонялся передо мной ее цветок и дышал влюбленностью в жизнь. Жаркий день его катился к закату. Десятый день был его приговором с того самого секса в ванной на горнолыжном курорте. И это был наш с ним секрет, замолчанный от его владелицы.
Пион испытывал сладостное томление в моем присутствии, отдаваясь без остатка. Море солнечных, невидимых лучей грели его плоть, и уснувшая река пробуждалась глубоким половодьем, когда пальцы: два, три, а потом четыре разрезали его мякоть. Нежный цветок будто спорил с новой зарей об окончании жизни и начале смерти. Добрые духи земли уносили его сок с собой. Светом над ночной мостовой была душа этого прекрасного цветка, который умирал, ждал обновления и нового вдохновения. И словно какая-то прекрасная и беспечная птица начинала свою песнь над его смертью…
В какой-то момент я потерял интерес к ее цветку и вышел из него, испив сок с пальцев. Я резко лишился того настроя, с каким я хотел растормошить лепестки этого черного цветка в последний день его жизни. Все пришло к логическому завершению с увядающим пионом, который я больше не хотел.
– Что с тобой? – спросила она, боязливо таращась.
– Ничего.
– Ты какой-то другой.
– Я больше тебя не хочу, – сказал я спокойным голосом и встал.
Я уходил из комнаты медленно, а она смотрела вслед, лежа все также в неестественной позе, боясь пошевелиться. Она немного хлюпала носом, прикрывая его рукой, чтобы было тише. В этот момент она мне верила. Влюбленная тоска ее пиона покрывалась пылью непонимания из обид. Последняя наша близость навевала ей уже новые живительные грезы, заплетая в них тонкой изысканной вязью пожухший цветок и мой холод в паре с равнодушием.
Все предыдущие дни мы наслаждались любовными играми, не думая о последствиях. Каждый день был похож на предыдущий в наших отношениях с ней: менялись только места для секса. Мы были лишены кислорода на все те дни, пока занимались утехами. Каждый из нас был виноват в этой порочной связи не меньше, чем другой. Каждый из нас забыл на эти бесстыдные трахательные дни про Андрея. Этот соблазн, этот пожар в районе паха пробуждал самые грязные и яркие эмоции в нашем сексе с Ирэн.
Она будила мое желание ежечасно. А я, как послушный, плелся за цветком, будто это последнее, что было в моей жизни. Я забылся на эти дни окончательно. Меня вели мои мысли о смерти сорванного цветка. Аллегорически я подталкивал себя к этой мысли заранее. И будто ждал десятого дня встреч, когда пронесется злой ветер и сорвет все оставшиеся лепестки пиона перед долгой зимой с длинными ночами, забирая в вечный покой цветочную богиню.
Невероятным влечением я прокладывал себе сейчас пропасть в отношениях с Андреем, будто чувствуя бурю. Именно ту бурю, о которой я еще думал до Нового года. Душевные терзания и экспрессивные переживания я топил сейчас в душе как мог. Мне в этом очень сильно помогал кокаин. Он заставлял меня думать о чем угодно, но только не о том, что бури уже не избежать. Мне все хотелось, чтобы мне это приснилось: и девушка с редким цветком, от которой сильным огнем заполыхала душа у друга; и мрачные его же сомнения относительно моей персоны; чтобы это был сон, в котором не было больше фальши и отсутствовали все маски; где тонны искрящегося снега на улице, а не на ладоне с кокаином, и серебром горят закаты не в наркотической дымке; и чтобы холодный белый город не гнил изнутри от таких людей, как я, которых ненавидел Андрей, презирал и старался держаться подальше от них.
После поездки в горы прошло восемь дней. Все это время я все также испытывал боль при движении рукой, однако мне не мешало это жить полной жизнью. И выписанный больничный в этом только потворствовал. В офисе Андрей был завален делами по шею, поэтому у него даже не было времени меня навещать. Он лишь звонил каждое утро – спрашивал, как я там поживаю, делаю ли я все то, что предписал врач, не бухаю ли и так далее. Я, как под копирку, отвечал ему одно и тоже день ото дня, а рядом со мной лежала Ирэн и целовала меня. Я знал, что они расстались, но от друга я не услышал за время моего больничного и слова об этом. Да и сам я не стал лезть в его душу с расспросами. Я знал, что именно из-за расставания с ней он снова откладывал тот самый сложный и откровенный разговор между нами. Потому что переживаниями охвачен был весь с головой, а сердце его наверняка ныло в любовной тоске. В этой боли не было мыслей о бандитах и плохих делах. Каждый из нас, по сути, собирался с мыслями перед предстоящей бурей…
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры