Разделы библиотеки
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Часть первая. Петербург. Начало войны. Читать онлайн любовный романВ женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова бесплатно. |
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Коршунова Татьяна ВладимировнаЕкатерина ЧубароваАннотация к произведению Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна КоршуноваВысшее общество Петербурга воспринимало девицу Чубарову как предмет насмешек. На балу не танцует, музицирует с ошибками, слуха нет, да ещё и правду говорить не стесняется. Зато ей нет равных в бухгалтерии и счетоводстве, а репутация такая безупречная, что страшно приблизиться. Так думала о ней и собственная внучка, пока в 1886 году в её дом не пожаловал гость из Неаполя. Итальянский князь привёз саквояж с мемуарами и письмами своего покойного деда. А в них оказалась подлинная история Екатерины Чубаровой. Так вот почему бабушка никогда не рассказывала о подпоручике Александре Ильине, стрелявшемся из-за неё на дуэли!.. В 1812 году ей было восемнадцать…
загрузка...
Часть первая. Петербург. Начало войны.Посвящается памяти моей бабушки Коршуновой Екатерины Фёдоровны Часть первая. Петербург. Начало войны.ПрологВ конце февраля 1812 года княгиня Нина Ланевская давала бал. Я помню портрет молодой княгини в картинной галерее Павловского дворца. Высокая, стройная, в лёгком платье à la antique и сапфировой диадеме, с безупречной причёской из тёмно-каштановых завитков. Родинка над крылом изящного носика, узкая переносица, отполированная художником. Маленький рот с выпуклыми губами, которому больше идёт рассуждать, чем улыбаться. И умные янтарно-зелёные глаза. Непросто было заслужить приглашение в её дом! Я словно вижу этот бал. Свечи, люстры, полупрозрачные платья, золочёные эполеты. У стены под мраморными колоннами – подпоручик лейб-гвардии Семёновского полка Александр Ильин с приятелем. Оба в парадных тёмно-зелёных мундирах с синими высокими воротниками, офицерские шарфы на поясе золотыми нитями сверкают. Два женских голоска застрекотали за их спинами: – Какая у неё нескладная поступь, как у гусыни! – Вы о той, что подле княгини Нины? Подпоручик Ильин обернулся: дама в белой токе с кудрявым пером, на лбу – цепь мелких рубинов в два ряда. Не «своих» дама – финляндцев. Отвечала – жена капитана его роты: – Недаром она никогда не танцует. Дабы на ровном паркете не споткнуться. Белая тока прикрыла веером смеющийся рот: – Вы хоть раз слышали, как она музицирует? Для неё что allemande, что краковяк – всё на один лад. – Хи! На арифметический лад. – Сударыни, перестаньте судачить, – вмешался Александр. – Пощадите наши уши. – Вы вольны не слушать, подпоручик, – улыбнулось рязанское личико капитанши. – Я запрещаю вам точить зубки на дочери моего соседа – отставного ротмистра гвардии! Какой-то штабс-капитан Финляндского полка нашёл случай погеройствовать: – Господин подпоручик! Извольте умерить ваш тон! Вы говорите с дамами! – Увы. Будь то не дамы, кому-то давно пришлось бы ответить за свой язычок. Музыка замолкла – на чистый чеканный голос подпоручика обернулись проходящие пары. Объявили мазурку. – Не вынуждайте меня.., – прошипел штабс-капитан. Я давно грезила взять перо и записать: так, как рассказывала моя бабушка про первый и последний скандал в доме княгини Нины Ланевской. Два офицера, пистолеты, задний двор… И поединок не случился. «Русые волосы с волной. И глаза голубые», – так вспоминала бабушка своего заступника. И больше ни слова о нём. Она умерла, когда мне исполнилось четыре года. А эта история почиталась у нас за семейный анекдот: как бабушка утопила в колодце дуэльные пистолеты. Да-да, неуклюжая, нескладная математичка – это и была моя бабушка, Екатерина Чубарова. Осенью 1886 года мои старенькие родители уехали в Крым лечить гипертоническую болезнь. В тридцать пять лет я была не замужем. Но мне уже дозволялось жить одной в Петербургской квартире. В ненастный октябрьский день я услышала звон дверного колокольчика. Горничная удивила меня: – К вам господин из Италии. Знакомых итальянцев у меня не было. Но гостя следовало принять, и я вышла в прихожую. Высокий брюнет, на вид – лет сорока, держал чёрный шагреневый саквояж. На первый взгляд, его улыбчивое лицо с серо-голубыми глазами и аккуратными усами вызывало симпатию. – Имею ли я честь говорить с внучкой Екатерины Чубаровой? – спросил он меня по-русски. – Да, моя бабушка в девичестве была Чубарова. – Позвольте мне представить себя: князь Марко ди Мильяно. Я здесь по просьбе моего покойного дедушки. Я привёз это вам, – он подал мне саквояж. – История вашей бабушки. – История моей бабушки? Из Италии? Он едва не выронил шляпу с чёрной лентой, передавая её горничной. Я пригласила синьора в мою небольшую гостиную. Мы сели в кресла возле чайного столика. Я присматривалась к цвету его волос: чёрных, словно осыпанных золотой пыльцой. Чёрный галстук, чёрный жилет, чёрный пиджак. Горничная подала чёрный кофе. Князь принял из моих рук чашку с гжельской росписью и улыбнулся: – Russa фарфор! Дедушка рассказывал о ней. – Откуда вы узнали обо мне? – спросила я. – Как меня нашли? – Позвольте – я расскажу… Мой дедушка имел переписку с вашей бабушкой. Он дал мне три адреса… Синьор вынул из кармана пиджака гладко сложенную бумажку. Я протянула руку. – Позвольте мне оставить… Nono mio… Это его последние буквы, – он поцеловал бумажку и вернул в карман на груди. – Простите. Дедушка растил меня… Я искал Екатерину Чубарову. Я не был никогда в России и не понимал, куда ехать. Здесь всё далеко: один адрес, другой адрес… Я сказал себе: поеду в San Pietroburgo – там мне помогут. Нашёл Caterininschi canal. Мне сказал дворник, что в этом доме никто не живёт долгое время. Назвал владельца – его фамилия оказалась как вашей бабушки от мужа. – Владелец дома теперь – мой отец. А бабушка умерла давно, уж тридцать лет как. Князь перекрестился слева направо. На мизинце его правой руки блеснул золотой перстень. – Мой дедушка не получал от неё письма долгое время. Ваша бабушка не жива – он не знал. Через месяц ему исполнилось бы сто лет… – Это дедушка научил вас так хорошо говорить по-русски? – Да! Он жил в России восемь лет. Четыре года – в San Pietroburgo. – И в Петербурге познакомился с бабушкой? – О, я не знаю! – синьор качнул руками вправо-влево. – Возможно, да… Дедушка не сказал мне. Перед смертью он отдал мне этот саквояж и сказал: в нём история об удивительной русской женщине. Он взял с меня обещание отвезти саквояж в Россию и передать Екатерине Чубаровой. Но мне дворник сказал имя вашего отца. Я сделал запрос в адресное заведение, послал карту. Она вернулась мне с вашим адресом. Чёрный саквояж на соседнем кресле-«ножницах» смотрел на меня латунными гвоздиками, вбитыми в кожу. Круглые замки ловили мой взгляд. – Могу ли я открыть?.. – О, да! Да! Это всё – ваше! Я отодвинула чашку, чтобы не пролить на бумаги. Расстегнула. Изнутри пахло тёплым домом. Не ветхостью, не сигарами. Скорее, сухими цветами. Померанцем… или магнолией. Я вынула письмо. Бабушкина печать на конверте. Её почерк: мелкие круглые буквы, высокая строчная «н», лёгкий нажим пера и ни одной кляксы. Она могла капнуть чернилами на платье. На бумагу – никогда. Большие листы, как рукопись романа, писала не её рука. – Это ведь не итальянский? – Позвольте мне, – синьор Марко потянул бумаги у меня из рук. – Это наш старый язык. – Но мне самой не перевести… – Я помогу вам, – он тронул свою грудь и выставил на меня ладонь. – Это дедушка писал. – О моей бабушке? – Да. Да, о вашей бабушке. – А это что? – под бумагами мои пальцы наткнулись на мягкую ткань. Я вытащила, развернула на коленях: полотенце, кропотливо вышитое шёлковой гладью. Белая нить с серебром… – О, подарок вашей бабушки! – синьор Марко улыбнулся. – Красиво! Как russo зима. Она делала. А я-то полагала, что бабушка разбиралась только в счетоводстве! – Не могу поверить… Вы говорите о моей бабушке, будто знали её лучше, чем я. А я впервые вас вижу и совсем ничего не знаю о вашем дедушке. – Хотите увидеть его? – он достал из внутреннего кармана маленький портрет (за полой пиджака сверкнула золотая цепочка часов). – Здесь молодой дедушка. В юности я думала, что самый красивый мужчина на земле – граф Николай Адлерберг. Пока однажды не увидела вживую Великого Князя Михаила Николаевича. Но это лицо… Сказать, что в моём вкусе светлые и широко посаженные глаза, – отныне я была бессильна. Это лицо доказало мне, что личный вкус – ничто против совершенства пропорций, приправленных таким глубинным обаянием, что… нельзя, (честное слово!) нельзя больше считать красавцем кого-то ещё! На портрете стояла подпись художника. Русские буквы: «А. Вер». Или, быть может, итальянские «А. Беп»?.. В голове не укладывалось, что с князем ди Мильяно из Италии мы говорили о моей бабушке. Мне казалось, что я знала другую бабушку. Я никогда не видела у неё писем из Италии. Она редко посвящала родных в личные дела, редко рассказывала о себе, о прошлом, о своей молодости. Отец говорил, что не умела рассказывать. – Как долго вы намереваетесь оставаться в России? – поинтересовалась я. – Я выполнил долг перед дедушкой, – синьор Марко положил руку на грудь, взглянул на меня и засмеялся. Должно быть, на моём лице он прочитал растерянность. Я не знала, что буду делать с итальянскими рукописями. Прочесть их я не могла и выбросить теперь не могла. Любопытство точило мне душу. – Я обещал помочь вам перевести записки. В память о дедушке и Екатерине Чубаровой – я не могу покинуть Россию сейчас. Мне хотелось остаться одной и подумать о бабушке. Синьор Марко остановился в гостинице. Я могла бы предоставить ему комнату в моей квартире, но побоялась впускать в дом малознакомого иностранца. – Если вам интересно, я готова показать вам Петербург, – предложила я у порога. Синьор Марко всплеснул руками: – Буду рад познакомиться с городом, который знал мой дедушка! К счастью, я перепорхнула тот возраст, когда появление на людях с обаятельным кавалером могло меня скомпрометировать. Напротив, это польстило бы моей репутации. Мы условились встретиться завтра у меня в квартире для перевода мемуаров. Я осталась одна. По стеклу задробил осенний дождь. Когда я последний раз приезжала в имение, где жила бабушка? Трудно назвать год. Мне вспомнились её портреты тридцатых годов – самые ранние из имеющихся. Полуспущенные рукава-буфы, укороченный подол – на бабушкиной фигуре эти платья не смотрелись. Все смеялись и говорили, что у неё нескладная фигура. Потом появились кринолины, угловатые башмаки, и бабушка в них спотыкалась. Отец подшучивал: ходить, мол, не умела мать. А широкие юбки! От каркасов на конском волосе бабушка попросту избавлялась, а подол укорачивала. Но и обрезанные платья не носила. Безобразная мода пятидесятых – последних лет бабушкиной жизни… Не думаю, что ей понравились бы и мои любимые платья с турнюрами. Да и стойка-воротник душил бы её. Зато как хороша она была в дымковом платье с высокой талией, струящемся, как греческий хитон! Как легко ступала её маленькая ножка в атласной балетной туфельке с лентами по паркету бальной залы! Как изящны были её руки в высоких лайковых перчатках! Это была её эпоха, её время. Её строгая красота расцвела в годы Наполеоновских войн – когда ни мой отец, ни матушка, ни я сама не могли знать её! В 1812 году ей было восемнадцать… Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
Поиск любовного романа
Партнеры
|