Разделы библиотеки
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Часть первая. Петербург. Начало войны. Читать онлайн любовный романВ женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова бесплатно. |
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна Коршунова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Коршунова Татьяна ВладимировнаЕкатерина Чубарова![]() Аннотация к произведению Екатерина Чубарова - Татьяна Алексеевна КоршуноваВысшее общество Петербурга воспринимало девицу Чубарову как предмет насмешек. На балу не танцует, музицирует с ошибками, слуха нет, да ещё и правду говорить не стесняется. Зато ей нет равных в бухгалтерии и счетоводстве, а репутация такая безупречная, что страшно приблизиться. Так думала о ней и собственная внучка, пока в 1886 году в её дом не пожаловал гость из Неаполя. Итальянский князь привёз саквояж с мемуарами и письмами своего покойного деда. А в них оказалась подлинная история Екатерины Чубаровой. Так вот почему бабушка никогда не рассказывала о подпоручике Александре Ильине, стрелявшемся из-за неё на дуэли!.. В 1812 году ей было восемнадцать…
Часть первая. Петербург. Начало войны.Посвящается памяти моей бабушки Коршуновой Екатерины Фёдоровны Часть первая. Петербург. Начало войны.ПрологВ конце февраля 1812 года княгиня Нина Ланевская давала бал. Я помню портрет молодой княгини в картинной галерее Павловского дворца. Высокая, стройная, в лёгком платье à la antique и сапфировой диадеме, с безупречной причёской из тёмно-каштановых завитков. Родинка над крылом изящного носика, узкая переносица, отполированная художником. Маленький рот с выпуклыми губами, которому больше идёт рассуждать, чем улыбаться. И умные янтарно-зелёные глаза. Непросто было заслужить приглашение в её дом! Я словно вижу этот бал. Свечи, люстры, полупрозрачные платья, золочёные эполеты. У стены под мраморными колоннами – подпоручик лейб-гвардии Семёновского полка Александр Ильин с приятелем. Оба в парадных тёмно-зелёных мундирах с синими высокими воротниками, офицерские шарфы на поясе золотыми нитями сверкают. Два женских голоска застрекотали за их спинами: – Какая у неё нескладная поступь, как у гусыни! – Вы о той, что подле княгини Нины? Подпоручик Ильин обернулся: дама в белой токе с кудрявым пером, на лбу – цепь мелких рубинов в два ряда. Не «своих» дама – финляндцев. Отвечала – жена капитана его роты: – Недаром она никогда не танцует. Дабы на ровном паркете не споткнуться. Белая тока прикрыла веером смеющийся рот: – Вы хоть раз слышали, как она музицирует? Для неё что allemande, что краковяк – всё на один лад. – Хи! На арифметический лад. – Сударыни, перестаньте судачить, – вмешался Александр. – Пощадите наши уши. – Вы вольны не слушать, подпоручик, – улыбнулось рязанское личико капитанши. – Я запрещаю вам точить зубки на дочери моего соседа – отставного ротмистра гвардии! Какой-то штабс-капитан Финляндского полка нашёл случай погеройствовать: – Господин подпоручик! Извольте умерить ваш тон! Вы говорите с дамами! – Увы. Будь то не дамы, кому-то давно пришлось бы ответить за свой язычок. Музыка замолкла – на чистый чеканный голос подпоручика обернулись проходящие пары. Объявили мазурку. – Не вынуждайте меня.., – прошипел штабс-капитан. Я давно грезила взять перо и записать: так, как рассказывала моя бабушка про первый и последний скандал в доме княгини Нины Ланевской. Два офицера, пистолеты, задний двор… И поединок не случился. «Русые волосы с волной. И глаза голубые», – так вспоминала бабушка своего заступника. И больше ни слова о нём. Она умерла, когда мне исполнилось четыре года. А эта история почиталась у нас за семейный анекдот: как бабушка утопила в колодце дуэльные пистолеты. Да-да, неуклюжая, нескладная математичка – это и была моя бабушка, Екатерина Чубарова. Осенью 1886 года мои старенькие родители уехали в Крым лечить гипертоническую болезнь. В тридцать пять лет я была не замужем. Но мне уже дозволялось жить одной в Петербургской квартире. В ненастный октябрьский день я услышала звон дверного колокольчика. Горничная удивила меня: – К вам господин из Италии. Знакомых итальянцев у меня не было. Но гостя следовало принять, и я вышла в прихожую. Высокий брюнет, на вид – лет сорока, держал чёрный шагреневый саквояж. На первый взгляд, его улыбчивое лицо с серо-голубыми глазами и аккуратными усами вызывало симпатию. – Имею ли я честь говорить с внучкой Екатерины Чубаровой? – спросил он меня по-русски. – Да, моя бабушка в девичестве была Чубарова. – Позвольте мне представить себя: князь Марко ди Мильяно. Я здесь по просьбе моего покойного дедушки. Я привёз это вам, – он подал мне саквояж. – История вашей бабушки. – История моей бабушки? Из Италии? Он едва не выронил шляпу с чёрной лентой, передавая её горничной. Я пригласила синьора в мою небольшую гостиную. Мы сели в кресла возле чайного столика. Я присматривалась к цвету его волос: чёрных, словно осыпанных золотой пыльцой. Чёрный галстук, чёрный жилет, чёрный пиджак. Горничная подала чёрный кофе. Князь принял из моих рук чашку с гжельской росписью и улыбнулся: – Russa фарфор! Дедушка рассказывал о ней. – Откуда вы узнали обо мне? – спросила я. – Как меня нашли? – Позвольте – я расскажу… Мой дедушка имел переписку с вашей бабушкой. Он дал мне три адреса… Синьор вынул из кармана пиджака гладко сложенную бумажку. Я протянула руку. – Позвольте мне оставить… Nono mio… Это его последние буквы, – он поцеловал бумажку и вернул в карман на груди. – Простите. Дедушка растил меня… Я искал Екатерину Чубарову. Я не был никогда в России и не понимал, куда ехать. Здесь всё далеко: один адрес, другой адрес… Я сказал себе: поеду в San Pietroburgo – там мне помогут. Нашёл Caterininschi canal. Мне сказал дворник, что в этом доме никто не живёт долгое время. Назвал владельца – его фамилия оказалась как вашей бабушки от мужа. – Владелец дома теперь – мой отец. А бабушка умерла давно, уж тридцать лет как. Князь перекрестился слева направо. На мизинце его правой руки блеснул золотой перстень. – Мой дедушка не получал от неё письма долгое время. Ваша бабушка не жива – он не знал. Через месяц ему исполнилось бы сто лет… – Это дедушка научил вас так хорошо говорить по-русски? – Да! Он жил в России восемь лет. Четыре года – в San Pietroburgo. – И в Петербурге познакомился с бабушкой? – О, я не знаю! – синьор качнул руками вправо-влево. – Возможно, да… Дедушка не сказал мне. Перед смертью он отдал мне этот саквояж и сказал: в нём история об удивительной русской женщине. Он взял с меня обещание отвезти саквояж в Россию и передать Екатерине Чубаровой. Но мне дворник сказал имя вашего отца. Я сделал запрос в адресное заведение, послал карту. Она вернулась мне с вашим адресом. Чёрный саквояж на соседнем кресле-«ножницах» смотрел на меня латунными гвоздиками, вбитыми в кожу. Круглые замки ловили мой взгляд. – Могу ли я открыть?.. – О, да! Да! Это всё – ваше! Я отодвинула чашку, чтобы не пролить на бумаги. Расстегнула. Изнутри пахло тёплым домом. Не ветхостью, не сигарами. Скорее, сухими цветами. Померанцем… или магнолией. Я вынула письмо. Бабушкина печать на конверте. Её почерк: мелкие круглые буквы, высокая строчная «н», лёгкий нажим пера и ни одной кляксы. Она могла капнуть чернилами на платье. На бумагу – никогда. Большие листы, как рукопись романа, писала не её рука. – Это ведь не итальянский? – Позвольте мне, – синьор Марко потянул бумаги у меня из рук. – Это наш старый язык. – Но мне самой не перевести… – Я помогу вам, – он тронул свою грудь и выставил на меня ладонь. – Это дедушка писал. – О моей бабушке? – Да. Да, о вашей бабушке. – А это что? – под бумагами мои пальцы наткнулись на мягкую ткань. Я вытащила, развернула на коленях: полотенце, кропотливо вышитое шёлковой гладью. Белая нить с серебром… – О, подарок вашей бабушки! – синьор Марко улыбнулся. – Красиво! Как russo зима. Она делала. А я-то полагала, что бабушка разбиралась только в счетоводстве! – Не могу поверить… Вы говорите о моей бабушке, будто знали её лучше, чем я. А я впервые вас вижу и совсем ничего не знаю о вашем дедушке. – Хотите увидеть его? – он достал из внутреннего кармана маленький портрет (за полой пиджака сверкнула золотая цепочка часов). – Здесь молодой дедушка. В юности я думала, что самый красивый мужчина на земле – граф Николай Адлерберг. Пока однажды не увидела вживую Великого Князя Михаила Николаевича. Но это лицо… Сказать, что в моём вкусе светлые и широко посаженные глаза, – отныне я была бессильна. Это лицо доказало мне, что личный вкус – ничто против совершенства пропорций, приправленных таким глубинным обаянием, что… нельзя, (честное слово!) нельзя больше считать красавцем кого-то ещё! На портрете стояла подпись художника. Русские буквы: «А. Вер». Или, быть может, итальянские «А. Беп»?.. В голове не укладывалось, что с князем ди Мильяно из Италии мы говорили о моей бабушке. Мне казалось, что я знала другую бабушку. Я никогда не видела у неё писем из Италии. Она редко посвящала родных в личные дела, редко рассказывала о себе, о прошлом, о своей молодости. Отец говорил, что не умела рассказывать. – Как долго вы намереваетесь оставаться в России? – поинтересовалась я. – Я выполнил долг перед дедушкой, – синьор Марко положил руку на грудь, взглянул на меня и засмеялся. Должно быть, на моём лице он прочитал растерянность. Я не знала, что буду делать с итальянскими рукописями. Прочесть их я не могла и выбросить теперь не могла. Любопытство точило мне душу. – Я обещал помочь вам перевести записки. В память о дедушке и Екатерине Чубаровой – я не могу покинуть Россию сейчас. Мне хотелось остаться одной и подумать о бабушке. Синьор Марко остановился в гостинице. Я могла бы предоставить ему комнату в моей квартире, но побоялась впускать в дом малознакомого иностранца. – Если вам интересно, я готова показать вам Петербург, – предложила я у порога. Синьор Марко всплеснул руками: – Буду рад познакомиться с городом, который знал мой дедушка! К счастью, я перепорхнула тот возраст, когда появление на людях с обаятельным кавалером могло меня скомпрометировать. Напротив, это польстило бы моей репутации. Мы условились встретиться завтра у меня в квартире для перевода мемуаров. Я осталась одна. По стеклу задробил осенний дождь. Когда я последний раз приезжала в имение, где жила бабушка? Трудно назвать год. Мне вспомнились её портреты тридцатых годов – самые ранние из имеющихся. Полуспущенные рукава-буфы, укороченный подол – на бабушкиной фигуре эти платья не смотрелись. Все смеялись и говорили, что у неё нескладная фигура. Потом появились кринолины, угловатые башмаки, и бабушка в них спотыкалась. Отец подшучивал: ходить, мол, не умела мать. А широкие юбки! От каркасов на конском волосе бабушка попросту избавлялась, а подол укорачивала. Но и обрезанные платья не носила. Безобразная мода пятидесятых – последних лет бабушкиной жизни… Не думаю, что ей понравились бы и мои любимые платья с турнюрами. Да и стойка-воротник душил бы её. Зато как хороша она была в дымковом платье с высокой талией, струящемся, как греческий хитон! Как легко ступала её маленькая ножка в атласной балетной туфельке с лентами по паркету бальной залы! Как изящны были её руки в высоких лайковых перчатках! Это была её эпоха, её время. Её строгая красота расцвела в годы Наполеоновских войн – когда ни мой отец, ни матушка, ни я сама не могли знать её! В 1812 году ей было восемнадцать… Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь 4
Поиск любовного романа
Партнеры
|