Разделы библиотеки
Говорит и показывает - Татьяна Вячеславовна Иванько - Читать онлайн любовный романВ женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Говорит и показывает - Татьяна Вячеславовна Иванько бесплатно. |
Говорит и показывает - Татьяна Вячеславовна Иванько - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Говорит и показывает - Татьяна Вячеславовна Иванько - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Иванько Татьяна ВячеславовнаГоворит и показывает
6 СтраницаИрину никак не берёт сон, весь день спала накануне, что ли? А мне так хочется сбежать. Придумать бы что-нибудь. Но что? – Слушай, мне пора, наверное, – сказал я, садясь и спуская ноги на пол. Пол-то ледяной у неё под этим линолеумом. Ожидаемо, она повисла на моей спине: – Какой ты сильный! – и губами елозит по коже, щекотно и мокро. Все эротоманками стали, теперь модно… – Ильюшенька, останься? На полу три презерватива валяются, выбросить надо. Вот гадость, холодные, мокрые как какие-то мерзкие черви. И почему после всегда так противно?.. В помойном ведре на кухне яичные скорлупки, салфетки, очистки от картошки и моркови, от свёклы – селёдку под шубой делала, довольно гадкую… Надеюсь, муж не приедет выбрасывать этот мусор. Я бы вынес ведро, но придётся ведь с ним возвращаться, а я хотел бы никогда больше не приходить сюда. Не видеть ни этих паласов на полу, ни «стенки» с модными подпалинами, и посудой, золочёными вазочками кооперативного производства… но, главное: не видеть больше Ирину. – Не уходи, ещё только шесть часов. Ирина смотрит с постели, приняв привлекательную позу. Почему они все думают, что лежать как во всех этих фильмах и клипах, это привлекает? Хотя привлекает, конечно, но уже не меня… Бельё в зелёный цветочек. Свежее, скользкое от крахмала, с мужем не спала на нём, после меня поменяет сегодня или так и станет его на этом ждать?.. Чёрные волосы, пахнущие свежей краской «колестон», я уж стал различать эти химические запахи… Зачем красит, седина у неё разве? Карие глаза, немного хлоазма под глазами, сколько тебе, Ирина, тридцать два? Я больше не приду к тебе. И зачем вообще приходил? Зачем повёлся на её провокацию? Где мы познакомились? Я даже не помню… на работе? Приходила к кому-то? Забыл. Не держу в памяти такие вещи совсем… Я пешком дошёл до дома. Промок окончательно, к тому же едва не упал несколько раз. К утру подмораживает немного, и снег пошёл. Лепит в лицо, я совсем замёрз от этой сырости. Все спят, слава Богу. Тихо и мягко, будто дышат, тикают часы, болтая большим маятником, зашуршат, приготовляясь отбить семь часов. Ёлка в гостиной мерцает блёстками игрушек и мишуры в темноте. И пахнет. Чудо как пахнет, сразу стало хорошо. Я поднялся наверх, сразу в ванную, пустил воду, отогреюсь хотя бы. Проходя мимо Маюшкиной комнаты, я увидел, что дверь открыта, и платье всё так же лежит поперёк кровати. Так и не вернулась и к ребятам не пошла. А я-то уже подумал, что мне хорошо… «Вася»… что там у этого её Васи? Всю ночь там?.. Всю ночь с этим мальчишкой?! Целую ночь!.. А эти дрыхнут, как медведи по берлогам, девочки нет, а они спят, это родители!? Я разозлился, даже жарко стало. Вошёл в её комнату, так и есть, не возвращалась, вон Серка спит поверх покрывала, хвостом как веером из страусовых перьев, накрыла нос… Маюшка… Я залез в ванну. Но вместо удовольствия, которое ожидал испытать, согреваясь, чувствую только раздражение, прислушиваясь к тишине в доме. Со злостью я взялся скоблить кожу мочалкой, даже стало больно. Почему я отпустил её? Почему позволил уйти? Что может произойти ночью… Новогодняя ночь, ему… он же старше… ему шестнадцать… У меня заболела голова… Чёрт, мне самому было шестнадцать, когда я перешёл из разряда мальчиков в мужчины… Маюша, почему я отпустил тебя?! Я вышел из ванной. Нет Маюшки. Я всё надеялся, что пришла, что я не услышал за шумом воды. И темнота по-прежнему наполняет дом. Где он живёт, этот Метелица? Почему я не знаю? Почему я так мало знаю о нём? Как же я… Я закурил, усевшись в кресло перед открытой дверью из моей комнаты. И по телевизору ничего уже нет, всё закончилось. Видик включить? Что у меня тут? «Кабаре», Маюшка не любит, ей кажется, грустно… Лайза Минелли то поёт, то шутит, то глядит громадными печальными глазами, но я не вижу и не слышу… От сигарет уже тошнит… Мы пришли в больницу к восьми, и нас не пустили бы, если бы Майка не упросила кого-то из врачей, всех тут знает? И на улице тишина и пустота, какая бывает только утром 1-го января, и здесь, всё будто вымерло и притихло, даже снег, таявший с вечера, взялся льдом к утру, и с неба посыпался новый, пышный, прикроет этот гололёд к рассвету. Мама спала, когда я заглянул, мне сказали, что надо прийти попозже, дать ей поспать. Капельницы уже не было, она спала, свернувшись под красным шерстяным одеялом и мне показалось, она замёрзла… – Можно я тут посижу? – Иди домой, мальчик, что сидеть? – Любовь Васильевна, разрешите ему, мы тихонько. Медсестра с красивыми глазами с длинными, загнутыми ресницами, качнула головой недовольно. Но позволила: – Ладно, зайдите в палату, только не шуметь. Хоть по распорядку пора вставать, а всё же… Мама проснулась, едва я вошёл, посмотрела на меня немного мутноватым взглядом, но уже вполне трезво: – Васенька… сыночек, ты… Прости, напугала тебя! – она протянула ко мне руки. И я обнял её. Но густой перегарный запах ещё остался. Смешался уже с лекарствами и хлоркой, которой тут всё пахнет, но всё же сквозит ещё… – Сынок, ты… как ты? – спросила мама, в голосе слёзы. – Я хорошо, мамочка. Ты не волнуйся. Ты только поправляйся, – мне тоже хочется плакать, я так счастлив сейчас, что всё страшное прошло стороной, что моя жизнь не рушится… А ещё столько всего важного и необыкновенного произошло, такого, о чём я не могу рассказать никому, даже маме. Об этом никому никогда не рассказывают. Я не знаю ещё, что об этом думать. Я ещё ничего не думал, мне надо время подумать и осмыслить. Я только наполнен до краёв новым, необыкновенным, чем-то большим, чем я сам. – Только выздоравливай, – проговорил я. – Я обещаю, – мама улыбнулась. Любовь Васильевна тем временем заглянула в палату. – Ты сейчас иди, приходи после пяти, в это время посещения. И она уже совсем хороша будет. Я вышел, оборачиваясь. Майка в коридоре поднялась мне навстречу. Я улыбнулся ей с благодарностью, правда, я никогда ещё не был так счастлив, что я не один. Оказывается, я не один. Что бы со мной было этой ночью, если бы не она… Мы вышли на улицу, одеваясь на ходу. Шли, оскальзываясь на льду. Но мы взялись за руки, и никто из нас не упал. Я проводил Майку до самого дома. Там все спят, все окна тёмные. Хотя, нет, наверху телевизор работает – голубоватый свет, как туман в окне. Это у дяди её. Странно, что он не спит в такой час 1-го января, спит, кажется не только весь город, но и вся земля… Только мы не спим, я и Майка… – Позвонишь? – спросила Майка, уже положив ладонь на ручку двери. – Сразу как проснусь, – улыбнулся я. – Пока, Василёк! Я вышел за калитку, ещё раз обернулся, уже совсем рассвело, но зимнее утро мглистое, а она не включает свет внутри, даже в прихожей… До дома я дошёл и не помню как, уснул мгновенно, едва лёг. А у меня всё не было так просто как у Васи. Я тихонько прошла наверх, внизу все спят и давно, очень тихо и царят ночные звуки, но сверху, едва я поднялась до средины лестницы, я услышала голос: – Майя? – так строго Ю-Ю со мной в жизни не говорил. И чтобы Майей меня называл, тоже не помню. Я подняла голову, Ю-Ю наверху лестницы, а вокруг него голубой слоистый туман клубами, накурил… – Ох и накурил, Ю-Ю, как спать-то будем? – улыбнулась я. – Как бабушка говорит: хоть топор вешай, – я не хочу замечать нарочитую строгость в его голосе, может, смягчится, и перестанет хмуриться, и глядеть как злой барбос. Но он не поддаётся, смотрит сурово по-прежнему. Ни разу ещё таким я его не видела. – Почему тебя не было всю ночь, Майя? Что там было такого, что ты… – У Васи мама заболела, – поспешила объяснить я, поймёт, и не будет злиться. – Я… должна была… Должна была побыть с ним. Он совсем один был и… испугался. – Ему шестнадцать лет, здоровенный малый! Испугался, не смеши! – ещё больше разозлился Ю-Ю. – Все пугаются, когда мамы болеют… – нахмурилась и я. Что он, в самом деле, так отчитывает меня, видел бы Васю в больнице! – Ты целую ночь дома не была. Мне это не нравится, – всё же немного мягче произнёс Ю-Ю. – Сам-то давно пришёл? – решила и я высказаться в свою очередь. – Я… Сравнила тоже! Ты – девочка, сейчас почти девять часов утра, ты только пришла. Так нельзя делать! – Ю-Ю, всем до лампочки, ты-то чего взбеленился? – Все пусть как хотят, но мне не нравится, Май. Не делай так больше. Ночевать надо дома. Обещай мне, – уже совсем снизив голос, проговорил он. – Обещаю, конечно, если ты так хочешь. Я вошла в свою комнату. – Ты моё платье убрал в шкаф? – я обернулась через плечо, а Ю-Ю смотрел на меня, всё ещё бледный и напряжённый как никогда. Кивнул, наконец. – Спасибо, – я подошла к нему. – Не сердись, Ю-Юшек, я не буду больше так делать. Обещаю. Просто, нельзя было… Нельзя было Васю бросить. У него больше никого нет. Ю-Ю смотрит, хмурясь и сверкая глазами, даже в полутёмных утренних сумерках я вижу, как горит его взгляд: – Он… ничего… он ничего не сделал тебе? – Что сделал? – !!! – его лицо, глаза, брови красноречивее слов. И догадался же до всего. Никто больше не догадался бы, не подумал бы и тем более не почувствовал, никто даже не думает, что что-то такое… Да что они вообще думают обо мне?!.. Но ты несправедлив, Ю-Ю! – Да ты что?! – я задохнулась, возмущённая, что он подумал обвинять Васю. Ю-Ю вдохнул, распустил густые брови: – Ладно, спать ложись. Скоро уж все вставать начнут… Я обняла его и поцеловала в тёплую, немного колючую щёку – не брился ещё. – С Новым годом, Ю-Ю! – и близко посмотрела в его синеющие глаза. – Да ну тебя, «С Новым годом»… – проворчал он, легонько оттолкнув меня и отправляясь к себе в комнату. Я разделась и легла под одеяло. Постель какая-то холодная. Меня жгли и вертели воспоминания о сегодняшней ночи, не давая уснуть. Как я сначала почти ненавидела эту Анну Олеговну, Васину маму, а она оказалась вовсе не такой, как я думала: не гадкой теткой, как представляется, когда думаешь о человеке, который пахнет так, как их комната. А Анна Олеговна маленькая, меньше, чем я, и глаза у неё огромные, печальные… И Вася… Вася… Я повзрослела сегодня на несколько лет. И то, что у нас случилось с ним, и что не случилось… Как бы я пережила, если бы случилось? Как бы пришла и увидела Ю-Ю, если бы случилось? Он вон как рассердился… ему ещё противно стало бы, что я… что я такая… Такая… Но при этом я знаю, что как это ни было бы ужасно потом, я позволила бы Васе. Хорошо, что он… что он такой. Настоящий. Настоящий мой друг. Но его поцелуи, его руки, запах его тела, вкус его губ, горячность его кожи… Весь он, в моих руках, так близко. Никто ещё не был со мной так близко. Я будто проснулась. Во мне что-то родилось и что-то умерло этой ночью. До вчерашнего дня была одна жизнь, с сегодняшней ночи началась другая. Всё по-другому. Я другая. Сам Вася другой. Я даже не думала о нём, как положено думать о мужчинах. То есть, конечно, только как о мужчине и думала, но… мужчины, они где-то Там… Не так близко… И я не представляла ни разу, что он целует меня. Ни разу. Но я вообще ни разу не представляла, что кто-то целует меня. Выходит, правильно, родители думают, что я ребёнок и не беспокоятся. До вчерашнего дня так и было. Но Вася оказался мужчиной. И он подошёл близко. И я теперь не ребёнок… Как страшно, волнительно и необычно. Как грустно, что вдруг от меня отрезали детство. Что теперь я… женщина? Какой ужас… Ветер усиливался на улице, завывая и высвистывая свою вечную и жутковатую мелодию. И снег валит всё гуще и его мотает как занавес капризной невидимой рукой то в одну сторону от окна, то в другую. Нарисуй нам, Мороз, круги на стекле. Пусть стучится в окна злая пурга. Нам тепло внутри И мы не боимся зимы. Если остывает в груди, Вот тогда мне страшно. Если останавливается кровь, Мне ещё страшнее. Пусть кровоточит душа, Пусть болит и стонет, Чем молчит и не дышит. Почувствуй дыханье, Пусть рисует Мороз на окне. Посмотри на снег, он не мёртвый, Он живёт: он танцует, весёлый, Он злится и тает. А теперь, посмотри на меня, Ты ещё чувствуешь жизнь? Чувствуешь жизнь во мне или её больше нет? Я не чувствую, разбуди меня! Я не чувствую боли, я не чувствую жара… Разбуди меня, отыщи во мне душу! .Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
Поиск любовного романа
Партнеры
|