Разделы библиотеки
Ночь огня - Решад Нури Гюнтекин - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Ночь огня - Решад Нури Гюнтекин - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Гюнтекин Решад Нури
Ночь огня
| Предыдущая страница | Следующая страница |
3 Страница
Как и каймакам, я весь состоял из контрастов и противоречий. Держаться золотой середины я не умел и постоянно бросался из одной крайности в другую.
Оказавшись в комнате в одиночестве, я вдруг потерял самообладание и разрыдался, словно от безысходности. Да еще как!..
Ни одна маленькая девочка, которую разлучили с матерью, не стала бы так плакать. Это был позор.
Несчастье свалилось на меня внезапно, как незаслуженная пощечина, и я совсем потерял голову. С тех пор, как меня ночью забрали из училища в Министерство полиции, все происходило как во сне. Каждую минуту новые сюрпризы, волнения, усталость, перемежаемые сном, тяжелым как свинец…
А еще эта роль героя-политзаключенного, которую я излишне усердно разыгрывал перед окружающими и даже перед самим собой. Я был измотан.
Вероятно, именно поэтому я теперь плакал, как маленькая несмышленая девочка.
Наконец, была еще одна причина, по которой я дал себе волю, и я осознаю ее только сейчас: еще недавно я полагал, что жизнь отныне будет состоять из череды неожиданностей. Восемнадцатилетнего юношу это воодушевляет и развлекает, даже если приходится терпеть лишения. Но не прошло и недели, как мой путь завершился. Отныне я должен до самой смерти жить в этой комнате, а все из-за несправедливого решения суда. Так мне тогда казалось.
Прощаясь, каймакам постарался меня утешить: и, взяв мои руки в свои, сказал тихо, чтобы его не услышал Селим-бей:
– Не печалься, и это пройдет. Как говорится, «всякое может выйти из чрева ночи, пока ждешь рассвета». Через год-другой тебя простят, а эта пара лет быстро пролетит, не успеешь и глазом моргнуть.
Для людей определенного возраста год действительно пролетает быстро. Но по меркам восемнадцатилетнего это огромный срок, которому нет конца и края.
Неизвестно, как долго я бы предавался безумию. К счастью, в этот момент дверь приоткрылась, и я услышал голос тетушки Варвары:
– Извините… Если вы позволите, я проглажу ваш костюм, пока вы будете спать.
Я быстро отвернулся и, посвистывая, сделал вид, будто ищу что-то в дорожной сумке, которая стояла на застеленном топчане. Тетушка думала, что я не слышу ее, и повторила вопрос.
Достав из сумки платок, я ловко вытер нос и глаза и со смехом произнес:
– Если я отдам свой костюм, что же я надену? У меня нет ночной рубашки…
– Я дам вам свое энтари[16].
– Как это?
– Оно вполне подойдет. Не волнуйтесь, оно очень чистое.
– Пусть лучше энтари меня боится. Ведь я с дороги…
Моя шутка рассмешила мадемуазель Варвару. Немного погодя на софе оказался скрипучий сундучок, из которого, благоухая лавандой, появилось чистейшее отутюженное черное энтари. На груди красовались мелкие сборки, а воротник и рукава были отделаны широкими черными рюшами. Ах, детство… Я забыл о своем отчаянии и стал хохотать как сумасшедший, когда увидел себя в зеркале. Хотя тетушка была женщиной высокого роста, ее платье доходило мне лишь до колен. Во мне разыгрался бес: я взял с верхней полки платяного шкафа черную соломенную шляпу с черным пером и вуалью и надел ее. В довершение всего в таком виде я спустился вниз, в комнату тетушки.
Старая дева веселилась как никогда. Глядя на единственную неудачную часть моего туалета – грязные мужские ботинки – она смеялась до слез.
– Ох, дай вам бог здоровья… Давно мне не было так весело.
Утонченность мадемуазель Варвары доходила до странностей: хотя именно я должен был стыдиться своих ботинок, смутилась она и со словами: «Простите… Мне как-то в голову не пришло, забыла принести вам тапочки» – выбежала из комнаты. Затем, несмотря на мои протесты, она встала на колени, сняла ботинки с моих ног и надела на меня вышитые черные женские тапочки.
К счастью, утром, в гостинице в Чине, я сменил носки. Иначе, не сомневаюсь, из скрипучего сундука появилась бы пара длинных черных женских чулок.
Я затеял весь этот маскарад перед тетушкой, намереваясь сразу вернуться в свою комнату. Но она насильно усадила меня в угловое кресло для дорогих гостей, достала из шкафа серебряный прибор для сладостей, сакыз татлысы[17] и фиалковый ликер, кормила меня чуть ли не из ложки.
– Как идет вам это платье, вы как девица-красавица, от которой все сходят с ума. Супхи-бей, дай ему бог здоровья, тоже был хорошим человеком. Но вы, конечно, лучше, да еще и шутник.
Мадемуазель Варвара не смогла удержаться и, слегка коснувшись моего лба рукой, поправила мои русые волосы, казавшиеся темнее под черной вуалью.
* * *
Хотя снаружи все стихло, мы по-прежнему сидели друг напротив друга, говорили о том о сем. Выпив вместе со мной фиалкового ликера, мадемуазель Варвара разгорячилась: она вытянула шею и, словно актриса трагедии, спросила с дрожью в голосе:
– Вы ведь совсем еще дитя. Что вы натворили, почему такое случилось?
Было ясно, что каймакам шепнул тетушке пару слов.
Я мгновенно переменился. Хотя мое одеяние мало соответствовало выбранной роли, я придал лицу загадочное выражение, достойное взрослого мужчины, и произнес низким голосом:
– Кто знает!
Такая серьезность смутила тетушку, она растерялась:
– Извините… Это не мое дело… Я так, к слову спросила…
Глава IV
На следующее утро, лежа в своей комнате на кровати с балдахином среди белоснежных простыней, я задал себе вопрос мадемуазель Варвары: в самом деле, что же я натворил, что меня в таком возрасте забрали прямо со школьной скамьи и отправили в ссылку?
Я хорошо отдохнул душой и телом и теперь, ворочаясь с боку на бок, принялся обдумывать все, что со мной случилось. Я учился на втором курсе инженерного училища, отставал по паре предметов, но не было сомнений, что меня переведут на третий курс. Экзамены должны были начаться через полтора месяца.
В тот день мы сдавали письменный экзамен. Вопросы были чрезвычайно простыми, поэтому я быстро написал свою работу, а затем набросал пару строк на промокашке и передал сидящему сзади меня Ирфану[18]. Будто в насмешку над своим именем, сын повара Ирфан был безнадежным тупицей. Он положил листок бумаги на колени и, странно изогнувшись, вперил в него взор. Мало того, сложные места он читал по слогам, шевеля губами. В результате мы оба попались.
Разумеется, и я, и он получили нулевой балл и теперь непременно должны были остаться без свидания с родителями.
Вечером, в часы, отведенные на приготовление уроков, я сидел, опершись головой на руку, и думал о своей участи. Но тут дверь отворилась, и показался воспитатель, который назвал мой номер, имя и потребовал меня к директору.
Я шел между партами и, не глядя по сторонам, говорил друзьям:
– Будь проклят этот Ирфан… Из-за него такая беда… Не поминайте лихом.
В кабинете директора сидели два незнакомых человека. Мне показалось странным, что один из них – комиссар в военной форме.
Лицо директора почему-то имело приятное и спокойное выражение.
– Кемаль-эфенди, идите в спальню и наденьте верхнюю одежду… а также соберите ваши вещи, – сказал он, почему-то не глядя мне в глаза.
Значит, меня выгоняют из училища. Да еще ночью, с полицией…
Нужно было немедленно что-то сказать, чтобы не выглядеть дураком.
Люстры кружились у меня над головой, а я, заикаясь, говорил:
– Господин директор… я совершил глупость. Это в первый раз, поверьте.
В этот раз директор поднял на меня глаза и спросил:
– Что в первый раз?
Я пробормотал еле слышно, сдавленным голосом:
– Списывал…
– Вы списывали? Очень плохо… От вас я не ожидал такого. Впрочем, это здесь ни при чем. Вы поедете с этими господами…
– Куда?
На этот раз пришел черед директора удивляться и заикаться:
– Куда? Нечего бояться, сынок… Разумеется, вы под защитой своего отца. Вот и эти господа точно так же… Вы, конечно, видите, они чиновники… Так вот, сынок. Вы поедете в одно место.
Масса вопросов вертелась у меня на языке.
«Если все так просто, зачем мне собирать вещи? Куда меня повезут?»
Но я не задавал их. Какое-то чувство подсказывало мне, что ответов я не получу, а молчание еще больше напугает меня.
Рядом с директором в кресле сидел полный мужчина с коричневыми усами. На нем были очки в золотой оправе. Без сомнения, главная роль теперь отводилась ему.
Когда мы встретились взглядами, он вдруг поднялся на ноги и, стараясь говорить мягким голосом, произнес:
– С тобой, сынок, мы станем друзьями.
Должно быть, пытаясь внушить мне доверие, он солгал:
– Ваш отец просил передать привет. Он вас целует и завтра утром приедет навестить.
Вот и все, что было сказано в кабинете директора. Я совсем потерял дар речи и даже с уборщиком в спальне словом не перекинулся, когда пришел наверх, чтобы переодеться в новый костюм и быстро собрать вещи.
Наконец мы остановились перед темным каменным зданием и в свете фонаря, который висел над дверью, прошли между двух караульных с ружьями. На следующий день я узнал, что меня привезли в Министерство полиции.
В маленькой комнате, наполненной шкафами и бумагами, молодой офицер с перевязанным подбородком спросил мое имя и место рождения. Пока я диктовал ему, сидя перед столом, покрытым клеенкой, мои спутники исчезли и больше не появлялись.
Эту и следующую ночь я провел в одиночестве в комнате с высоким потолком и окнами, где не было ничего, кроме железной кровати, табуретки и деревянного шкафа. Кто-то забыл в ящике шкафа старый толстый роман «Путешествие под землей». Я беспрерывно читал, чтобы как-то занять себя. Несмотря на обещания человека в золотых очках, отец появился только на второй день ближе к обеду.
Как странно! Два года назад мой отец перенес легкий инсульт и с тех пор так и не смог оправиться, а теперь он был необычно бодр и весел.
Даже хромота на правую ногу и небольшой дефект речи будто исчезли.
Его речь напомнила мне детство, когда он еще носил черные усы на немецкий манер, блестящую форму и бряцал саблей, приходя из казармы.
– Дай тебе бог здоровья, юноша. Ну как ты? – спросил отец. Он трепал меня по щеке, улыбался, но не говорил, за какую провинность меня заточили здесь.
Рядом стоял тот самый офицер с перевязанным подбородком, который оформлял меня в ночь прибытия. Вместо того чтобы беседовать со мной, отец все время обращался к офицеру, называя его «сынок» и «боевой товарищ».
Тот отвечал крайне уважительно, стоял чуть ли не по стойке смирно и называл отца «полковник», но почему-то мое сердце сжалось от жалости к отцу.
А он как будто ничего не замечал: офицер, видимо, недавно вернулся из Македонии, и отец задавал ему всевозможные вопросы о стране. Потом он вдруг повернулся ко мне, как будто вспомнив что-то, и сказал:
– Кемаль, тебе предстоит небольшое путешествие. Недалеко, до Миласа… Разумеется, ты знаешь это место. Милас – лучший уголок Измирского региона… В молодости путешествовать приятно… Это приносит даже больше пользы, чем учение. Я был примерно в твоем возрасте, когда меня, молодого лейтенанта, отправили в Эрзурум… Ну, может, на пару лет постарше… Подумай, где Эрзурум, а где Милас…
В нашем доме запрещалось говорить о политике. Но из обрывков сплетен, носившихся в воздухе, молодые люди того времени составляли достаточно полное представление о действительности. Я понимал, что рядом с этим офицером нужно было о чем-то умалчивать и, стараясь вторить отцу, говорил:
– Конечно, папа… очень хорошо… Меня всегда очень интересовали путешествия…
– Через две-три недели мы с мамой приедем навестить тебя. Хотели поехать прямо сейчас, но появились некоторые неотложные дела.
– Папа, когда я еду?
– Сегодня, сынок… Через пару часов…
– Я что, не смогу увидеть маму и братьев?
– Мама хотела приехать сюда, но у нее гости.
– А братья?
– Они не здесь, сынок… Твой брат Хайри получил назначение в Бингази и вчера уехал. Шукрю в Багдаде…
– А невестки?
– Разумеется, они уехали вместе с мужьями… Погоди, я забыл сообщить тебе хорошую новость. Шукрю теперь в звании колагасы[19].
– Я очень рад, папа…
Отец вновь повернулся к офицеру и, посмеиваясь, начал рассказывать:
– Как говорится, «просеяли муку, повесили сито на стену». Мы думали, что так и будет, но не вышло. Теперь мы, два старика, рука об руку станем сновать туда-сюда между Бингази и Миласом. Еще и Багдад, но туда ехать долго и дорого. Мы это направление всерьез не рассматриваем.
Пришедший сержант ненадолго вызвал офицера куда-то, а когда их шаги стихли, отец внезапно понизил голос и быстро зашептал:
– Кемаль, когда я приеду в Милас, мы с тобой поговорим толком. Пока я расскажу тебе вкратце. На самом деле ничего интересного!.. Ты ведь знаешь, что твоя невестка Сабиха – из приближенных наследника престола Решата-эфенди. Когда мы брали ее в семью, то не поняли, что это противоречит воле султана. Очевидно, что меня, старика инвалида, за человека не посчитали, но насчет вас, трех братьев, имеется высочайшее повеление: вы поедете туда, куда я сказал. Там вы будете совершенно свободны. Ты должен все это знать, но смотри, никому не рассказывай.
Ближе к вечеру я покидал Стамбул на пароме «Хаджи Давуд», наполненном солдатами. Отец почему-то не пришел меня навестить, хотя и обещал.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры