Разделы библиотеки
Прекрасный белый снег - Валерий Михайлович Арефьев - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Прекрасный белый снег - Валерий Михайлович Арефьев - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Арефьев Валерий
Прекрасный белый снег
| Предыдущая страница | Следующая страница |
6 Страница
За занавесками темнело, в ожидании вечерней трапезы больные потихонечку кидали карты у Костяныча на тумбочке, обитель скорби пошевеливалась нехотя своим унылым и размеренным дыханием. Он застелил свою каталку на колёсиках, прилёг опять на одеяло и задумался. Чего он мог бы ожидать от приглашения предположить было несложно, тут, естественно, совсем не требовались навыки оракула. «Сейчас начнется, – думал Веня: – поучения… мораль и нравственность, ответственность придумаем, как будто сам не понимаю, что я, маленький?» И тем не менее, беседа с этим радостным, надутым умником, давала хоть какую-то, пускай и слабую возможность как-то выяснить, чего тут ждать ему и как отсюда выбраться. Однако время его вышло, Веня по́днялся, напялил тапки и побрёл на экзекуцию.
– Ну заходите, не стесняйтесь, – тот, пожалуй что (отметил Веня про себя), уже не умничал, не потешался, словно шут на представлении, кивнул на стул ему: – всего одну минуточку, пока присядьте и приступим…
Веня выдохнул, присел на стул и огляделся с осторожностью. Хозяин, занятый какими-то бумагами, приподнял взгляд и повторил:
– Ещё минуточку…
Неуловимо может быть, однако чем-то он напоминал ему продвинутого опера, в прокуратуре на допросе, или, может быть, в каком-то следственном отделе; очень ясное, шестое чувство, обострённое кошмарными, его последними событиями в бизнесе, об этом сходстве говорило ему сразу же. «Сейчас начнётся, – усмехнулся он невесело, – допрос с пристрастием и пытка электричеством…» Меж тем за скромный кабинет простого опера сия рабочая обитель психиатра (пускай и главного врача, завотделением) могла сойти лишь отдалённо. Театральные, густо-малиновые шторы; тёмным золотом – дубовый стол и секретер; блестящий холодно – паркет под бронзу и телячья кожа мебели… «Совсем неплохо для врача, – отметил Веничка, – как будто скромно, но вполне себе на уровне…» Смотрелось круто и богато, тем не менее, довольно пошло и банально, без фантазии. Однако более всего из этой скромности сразила Веничку картина, очень странная, изображающая лошадь или мерина, с осатанелыми глазами дико мчавшего, по напрочь выжженной степи, навстречу красному, багровым облаком закату. «Это надо же, – подумал Веничка, – и что они тут пыхают? Ведь не Костянов табачок?»
– Я вижу, нравится? – перехватил его вопрос Сергей Геннадьевич, – скажите, правда хороша? Вы как считаете?
Он чуть привстал и, наклонившись неуверенно, словно желая разглядеть её в подробностях, слегка прищурился, вздохнул в недоумении и посмотрел на главврача:
– А вы это о чём это? Об этой лошади? Картине? Или, может быть, о всей больнице вообще?
– Ну что вы сразу же? Вам прямо слова не скажи, – слегка нахмурившись, ответил тот. – Какой, однако же, вы, батенька, у нас колючий на язык! Ну ведь нельзя же так! У нас серьёзный разговор, а вы мне сразу же больницу вспомнили, картина вам не нравится… Причём, скажите мне на милость, тут больница-то? И где вы лошадь здесь увидели? Простите уж, но здесь же конь изображён, вы что, не поняли? Ещё кобылой бы назвали! Что вы, миленький?
Он добродушно усмехнулся:
– Мне так кажется, вы неспроста сюда попали. Впрочем, думаю, вам невдомёк… У вас, мой друг, я вижу ясные, вполне отчётливые признаки, простите уж, синдрома Фе́стингера, нам уже известного, как когнитивный диссонанс, расстройство психики, и в вашем случаем достаточно тяжёлое. Я полагаю, это именно, поверьте уж, и привело вас в наши стены, – с тяжким выдохом он посмотрел на озадаченного Веничку.
– Теперь ваш внутренний конфликт между реальностью и вашим собственным о ней же представлением мне совершенно очевиден. Понимаете, проблема ваша только в том и заключается, уж вы хоть в этом мне поверьте! Так-то, батенька, – он улыбнулся добродушно и приветливо, и жизнерадостно уставился на Веничку.
«Ну начинается, – подумал он, – приехали, сейчас приступим к окончательному выносу», – и пробубнил куда-то в сторону: – естественно… Конфликт, ещё бы. Диссонанс… Куда без этого?
– Зря вы на шуточки всё сразу переводите, – тут взгляд Сергея с нарочито добродушного чудесным образом сменился в укоризненный. – Ведь вы неглупый человек! Я не для юмора, не на концерт вас пригласил, а вы всё шутите…
Сергей Геннадьевич прошёл до подоконника, откинул штору и застыл в оцепенении.
– Устал я что-то, – произнёс он неожиданно в пустую темень за окном. – Денёчек, знаете, уж больно выдался, такой, не дай-то Господи… – он постоял немного в тягостном безмолвии и повернулся к собеседнику: – а знаете, супруга ваша приезжала. Вы же вроде бы, у нас женаты, как я понял? Это правда ведь?
И тут, увидев, как с недобрым удивлением тот поднимается навстречу, словно девочка, приподнял узкие ладошки неуверенно:
– Да не волнуйтесь же вы так! Да успокойтесь вы! Ну что вы все такие нервные, действительно?! С утра была она! Вы слышите? С утра ещё! А вы под капельницей были! Вы же спали ведь!
Ещё как будто сомневаясь, Венька выдохнул и, опустившись, посмотрел на собеседника.
– И что вы скажете? – спросил он недоверчиво. – Что говорит-то хоть?
– Вы знаете, мне кажется, у вас чудесная супруга, всем такую бы, – вздохнул задумчиво в ответ Сергей Геннадьевич. – Сказать по правде, мы отлично с ней поладили, – и улыбнулся: – замечательная женщина! Хотя вопросами замучила: да как же вы, как самочувствие, да можно ли увидеться?.. Мы с ней тут даже покурили, чаю выпили. Признаться честно, я вам даже, извините уж, слегка завидую. А вы ведь, – чуть замешкавшись, продолжил он, – мне доложили, тоже курите? – И следом выложил на стол, недолго думая, тяжёлый «Zipper», сигареты и хрустальную, большую пепельницу.
– Можете закуривать, – он улыбнулся широко, – да не стесняйтесь вы! Сегодня можно, мы проветрим. Ну и я тогда, пожалуй с вами подымлю тут, за компанию…
И уж чего-чего, а этого, совсем уже, он от того не ожидал. «Вот это фокусы! Вот это номер! А мужик, как выясняется, – подумал Веня, – головастый. «За компанию…» Не безнадёжный…»
В удивлении припо́днялся и посмотрел на главврача: вы, мол, не шутите? Тот одобрительно кивнул, он щёлкнул Зиппером и затянулся глубоко. Минуты две ещё они курили в тишине, о чём-то думая, и тот продолжил наконец.
– А вы не скажете, но только честно, раз уж мы теперь по-дружески, вот так беседуем, – спросил Сергей Геннадьевич, – вы как сейчас, по самочувствию? Ну в целом-то? Только прошу вас, откровенно. Понимаете, вопрос не праздный и совсем не риторический.
В его вопросе (или в тоне, или в голосе), он вдруг почувствовал какое-то доверие и даже тень определённого сочувствия. И Веню тут же отпустило, он расслабился, вести беседу стало легче и спокойнее.
– Ну, откровенно говоря, – ответил Веничка, – ещё потряхивает, сами понимаете, но без особенных проблем, поменьше вроде бы.
– Так значит меньше, – произнёс Сергей Геннадьевич. – Вы говорите, без проблем, – вздохнул задумчиво, – ну хорошо, а голова? А сердце, как у вас? Не беспокоит?
– Вроде нет, – ответил Веничка, побарабанил по столу, – нормально вроде бы. А голова, – он усмехнулся, – да с чего бы ей? Там и болеть-то вроде нечему, давно уже. Вот горло да… Продуло, может? Грипп какой-нибудь… или инфекцию схватил?
– Я так не думаю, – ответил тот, – не в этом дело. Понимаете, ведь вам желудок промывали. Впрочем, думаю, вы и не помните. Да ладно, это, знаете, обыкновенная проблема. Зонд и прочее… Вам приготовят что-нибудь, для полоскания. Вы мне напомните потом. Сказать по правде уж, меня тревожит, и значительно серьёзнее, психологическое ваше состояние.
Он на секунду замолчал, решая будто бы, ему продолжить, или нет, взглянул на Веничку, вздохнул негромко и продолжил тем не менее.
– Я, Веня, знаете, – тут он слегка поморщился, – не возражаете, надеюсь, что так запросто?
– Да не вопрос, – кивнул согласно ему Веничка, – не возражаю, всё в порядке, продолжайте, мол…
– Так вот, хотел бы вам сказать, у нас тут, знаете, как бы вам верно объяснить, чтоб не обидеть вас, короче, есть одна проблемка тут, загвоздочка, мы и со Светой обсуждали, понимаете… один вопросик, небольшой, но очень зна́чимый. Ну как по-вашему, обсудим?
– Обязательно, – ответил Веня, – мы же с вами люди взрослые. Чего тут думать-то? Обсудим, если надо так…
– Ну вот и ладненько тогда, вот это правильно! – ответил тот, – вот это речь уже не юноши! Тут, понимаете ли, Веня, я о чём сейчас: поймите верно: я не против, и Светлана ведь, супруга ваша, так просила, тем не менее, ведь мы не может взять и выписать, так запросто, вчера к нам только поступившего, простите уж, суицидального больного. Понимаете? Не обижаетесь, надеюсь? Вы согласны ведь? Мы, как-никак, несём врачебную ответственность за наших сложных пациентов, извините уж, таких как вы. И в лучшем случае моральную… А может статься, что и вовсе уголовную. Вы понимаете, надеюсь? И гражданскую… Всё дело в том, я вам заметил бы с прискорбием, – он посмотрел на собеседника внимательно, – что по статистике, печальной к сожалению, весьма существенная часть подобных личностей свою попытку повторяет обязательно. А зачастую и успешно. Понимаете?
«К чему он клонит, не пойму? – подумал Веничка, – и в голове вдруг прокатилось: обязательно…», – а тот продолжил.
– Полагаю, вы всё поняли, а где, скажите мне тогда, у нас гарантия, что если мы, ну скажем, завтра… вы пока ещё не обольщайтесь чересчур, я для примера лишь, каким-то образом отсюда вас и выпишем, то вы вольётесь, так сказать, в единый социум, достойным членом, а не броситесь немедленно топиться в Невке, или в озере за городом? Вы это можете мне как-то гарантировать?
«Вот это да! Как всё меняется, однако же, – в который раз на этот день опешил Веничка. – Сначала месяцем пугаем, ну и на тебе! К примеру, завтра, как-нибудь возьмём и выпишем… Ну и дела у них в дурдоме! Ничего себе!»
– Да что вы, правда, – пробубнил он ошарашенно, – какая Невка? На какое ещё озеро? Я что, по-вашему, совсем уже помешанный? Да мне и так уже хватило!
– Нет, поверьте мне, я так не думаю, совсем, – ответил тот ему. – В противном случае я вряд ли пригласил бы вас. Ну хорошо, допустим так… И тем не менее, уж коль мы с вами тут беседуем по-дружески, тогда позвольте пару слов о ваших личностных, я полагаю, вы поймёте, заблуждениях. Что привело вас к столь тяжёлому решению и в эту скорбную обитель, понимаете?
Он понимал, ну не дурак же ведь, действительно. Они взглянули друг на друга и продолжили…
– Тогда давайте, для начала мы попробуем вернуться к вашему конфликту. Если помните, я говорил уже о нём. Хотел бы, знаете, пока мы вместе, разобраться поподробнее, как вообще, каким на самом деле образом, вы вдруг пришли к столь неразумному решению. Ну что, попробуем?
– О кей, – ответил Веничка, – вы только прежде обьясните мне, примерно хоть, что вообще это такое? Что за штука-то? Впервые слышу о таком.
– Ну вот и ладненько, и хорошо тогда, – довольным полушёпотом пробормотал ему Сергей, это был, собственно, его конёк и даже часть из диссертации, – ну вот и ладно. Только, вы не возражаете? Ещё одну, а вам, пожалуй, не советую. Больное горло, организм ещё ослабленный… – Достал из пачки сигарету, щёлкнул Зиппером и затянулся глубоко.
– Ну что же, слушайте. Это печальное явление в подробностях у нас впервые описал профессор Фе́стингер, как состояние конфликта между видимой и нашей вымышленной, внутренней реальностью. Но это очень упрощенно, для любителя. В психиатрии применяют со студенчества довольно сложную для всех терминологию, но нам всё это ни к чему. Вы понимаете?
– Да понимаю, не дурак, – ответил Веничка…
– Мне не хотелось бы тут долго разглагольствовать, чтоб не запутать в этих дебрях окончательно, попроще как-то объясню. Начну, пожалуй что, ну с небольшого анекдота, для примера лишь, хотя вы слышали его, наверняка уже. Довольно глупого и больше для наглядности. Так вот: сидят два наркомана, тоже, кстати ведь, как понимаете, наш профиль, не без этого. Один другому говорит: «Гляди, мол, дяденька, два крокодила полетели. Ничего себе! Один зелёный а другой…» Ну как по-вашему? К примеру синий, или даже фиолетовый? А вот и нет! Другой направо. Что вы скажете? Смеяться можно? Кто-то просто ухохочется. Для наркомана в самый раз, вполне естественно. Подобный юмор прямо в точку. Понимаете?
Теперь представим себе что-нибудь подобное уже в обычном, так сказать, нормальном обществе. Предполагаете ответ? Какой, по-вашему, у нас была бы тут ответная реакция на этот глупый анекдот? Вы верно мыслите, и я о том же… В адекватном окружении подобный юмор не пройдёт, в приличном обществе такое спишут на тупую и нелепую, однако шутку, идиотскую, естественно. Несоответствие реалий ожиданиям. Надеюсь, это вам понятно?
– Разумеется, – ответил Веня изумлённо, – ну а дальше-то? Причём тут этот диссонанс?
– Тогда давайте-ка, поближе к жизни что-нибудь, – вздохнул Геннадьевич, – «шерше ля фам», как говорят, ищите женщину. Допустим, вы, или какой-то нам неведомый, ну скажем, Некто, – усмехнулся он скептически, – я для примера, не о вас, поймите правильно, такое может быть у каждого, поверьте мне, и происходит очень часто: вся поэзия, литература, да вы знаете наверное, когда-то выросла из этого несложного, весьма банального примера.
Вот послушайте. Итак: какой-то, неизвестный нам до этого, условный Некто, неожиданно влюбляется. Чувство знакомое, надеюсь. А избранницей я предложил бы вашу Свету, для наглядности, так будет проще разобраться в этих тонкостях. Предположу, что поначалу вы встречаетесь… как будто вовсе невзначай и лишь по случаю, о чём-то шутите, она вам улыбается, глядит в глаза, вам это нравится, естественно, и с каждым вечером всё больше, сами знаете… И вот однажды, и для вас же неожиданно, вы провожаете её… до дома разве что, не до квартиры, в рамках такта и приличия… Вы что-то чувствуете к ней, пока симпатию, как вы считаете наивно, тем не менее, уже влюбились и пропали…
Ну а дальше что? В законах жанра всё прописано заранее, и их никто не отменял! По ходу действия, до этих пор ещё невинные свидания (для вас обоих) переходят вечер к вечеру в уже волнующие встречи, а прощание – у полутёмного подъезда этой девушки – ещё не часто, но всё чаще завершается… уже как будто не совсем рукопожатием, немного бо́льшим… А итогом всего действия – поход в ближайшее кафе, и на прощание – уже и первый поцелуй, короткий может быть, однако нежный и горячий… Эта женщина для вас теперь уже близка, вы понимаете? И что мы с вами наблюдаем в скором времени? Как сами думаете, Веня? Как мне кажется, вы здесь опять всё очень правильно подумали! И ведь, как правило, всё так и получается! Да что я буду объяснять, вы сами знаете! Эти глаза, эти блаженные объятия, безумный секс почти в прихожей. Эти страстные, почти агонии любви…
Но вот, однако же, пройдёт совсем немного времени, два месяца, быть может три, или полгода, это, собственно, не так и важно, тут у всех уже по-разному, но ради нашей незатейливой конструкции мы этот случай упростим, слегка ускоримся. И что в итоге? Подскажу вам. Вскоре, Веничка, спустя каких-то пару месяцев всего-то лишь, и самому себе не веря, вы заметите: ваша любимая, ну как бы тут помягче-то? Ну хорошо, совсем немного избегает вас. И с каждым днём всё откровеннее и чаще всё. А вы всё так же свою Свету провожаете, всё так же возите с работы поздним вечером, вам это просто доставляет удовольствие, всё так же дарите цветы, звоните, пишете, вы уже любите её почти до коликов и совершенно это чувство не скрываете. Но, как сказал бы тут поэт: увы, всё временно, всё это тщета! Всё проходит, даже верная, казалось вечная любовь! Сия коллизия, сей горький факт давным-давно уже описаны, известны классикам, читателям и публике, и только нашему доверчивому Вертеру пока всё это невдомёк. Наш бедный юноша попал в ловушку. «Как же так? – в недоумении терзает Некто сам себя. Он пишет письма ей, она ему не отвечает, разумеется, кому нужны чужие сопли и стенания? А он в безумии ломает свою голову: ну что случилось? Ведь едва ли не вчера ещё… на этом стуле… эти стоны и объятия! А эти письма по ночам… я так соскучилась… Ужели всё в одну минуту вдруг растаяло, исчезло напрочь и пропало окончательно? Такого просто не бывает, как он думает. Он в это верить неспособен! Понимаете? Он не готов к сему печальному развитию… такой, казалось бы, счастливой предыстории. С подобным фактом примириться окончательно наш Некто просто не готов! Его измученный, несчастный мозг не хочет верить в это бедствие.
И как по-вашему, какие же последствия, какой итог мы наблюдаем в скором времени? Могу немного подсказать, хотя, мне кажется, вы сами знаете ответ, уж раз мы с вами тут об этих горестных коллизиях беседуем. Наш бедный Некто, его мозг, теперь пытается каким-то чудом разрешить сию коллизию, неразрешимую уже! И, разумеется, уже не может! И спустя немного времени себя находит в этой койке на колёсиках, вы понимаете о чём я! В лучшем случае! А в худшем, Веня, ну да что мне тут рассказывать, мы люди взрослые давно…
Вот это именно, и есть тот самый диссонанс, надеюсь поняли, возможно в самом его жёстком проявлении. И это, кстати, вы, пожалуйста, поверьте мне, довольно частые, фатальные последствия сего печально знаменитого явления.
Он посмотрел на собеседника внимательно, прошёл к окну и приоткрыл пошире форточку.
– Во всех из нас, – проговорил он, – подчеркнул бы здесь, в любом из нас живут давно уже привычные стереотипы и шаблоны, понимаете, такие штампы подсознательного уровня. Это нормально абсолютно и естественно, они для этого у нас и появляются, чтоб объективно, с точки зрения сознания, воспринимать свою реальность и действительность. И тут, в давно ему привычном окружении вдруг происходит нечто вовсе необычное, не попадающее в рамки подсознания, и, безусловно, вызывает отторжение. А иногда бывает, даже и агрессию, что тоже в общем-то понятно. И какой же здесь, в такого рода экстремальной ситуации, будет реакция, ну скажем, наркомана хоть? Да никакой! Ну разлюбила, ну и что теперь? Ну крокодилы пролетели, что нам с этого? Всё дело в том, что неустойчивая психика уже разрушенной подчас, подобной личности, воспринимать свою реальность с объективностью в буквальном смысле неспособна. Понимаете? В чём, кстати, думаю, как раз и заключается тот самый кайф в употреблении наркотиков, как говорят они – «приход». Вы не находите?
– Вполне возможно, – он кивнул ему растерянно: мол, да, согласен, я вас слушаю внимательно…
– У индивидуума, Веня, в подсознании, есть как бы некая, вполне ему удобная, картина мира, за которую он держится, такая внутренняя, тайная вселенная. Картина эта формирует в свою очередь его типичные модели поведения. От окружающего мира, соответственно, он ожидает хоть какой-то корреляции своим моделям и формациям сознания. Но если вдруг каким-то образом случается, что соответствие формациям нарушено, в нём это сразу вызывает отторжение, затем желание исправить ситуацию – любым доступным ему методом и способом, и как-то выйти из конфликта, столкновения, между тем внутренним и этим окружающим. И что вы скажете, какие тут, по-вашему, у нас возможны варианты поведения? Если представить в идеале, мы, как минимум, ломаем часть стереотипов восприятия, но происходит это всё не за неделю ведь, и не за месяц, как вы сами понимаете. На протяжении всей жизни мы меняемся, и это, видимо, и есть прямое следствие такого рода ситуаций, я назвал бы их своеобразными хребтами напряжения.
И как же это происходит? Разбираемся. В каких-то случаях, несложных, разумеется, мы соглашаемся на сделку с подсознательным, определенный компромисс. Подобным образом мы можем как-то оправдать своё согласие – с тем, что вчера ещё казалось неприемлимым, – для нас самих же благовидными причинами, хотя, возможно и реальными, действительно. Простой пример: моя супруга настоятельно зовёт меня куда-нибудь, куда мне вовсе уж идти не хочется, я занят этим вечером, там соберётся незнакомая компания, ну и так далее. Обычная история… Она всё это понимает, тем не менее стоит упорно на своём. С любимой ссориться? Себе дороже, понимаете наверное. Она расстроится, обидится, естественно, мне это вовсе ни к чему. В подобном случае придётся всё же уступить. Куда же денешься? Я и как будто на коне, не отказал же ведь, да и с меня ведь не убудет, перетерпится… Вполне разумный вариант. Вам так не кажется? Определённый компромисс, не с ней, естественно, она осталась на своём, слегка нагнув меня, однако я договорился с подсознательным и отношений не испортил. Что вы скажете? Она меня переиграла в этом случае. Мы забываем, что отстаивать позицию, хотя порой и тяжело, однако правильно. Вы снова скажете, а где же изменения, причём тут этот диссонанс? Так я отвечу вам: на этом именно моменте напряжения и происходит изменение формации, пока всего лишь начинается, естественно; мы совершаем неприемлимое действие и соглашаемся на слабую позицию. Нам с этим легче. Чем не выход? Понимаете? Хотя, возможно и не лучший. Ведь со временем огонь любви её тускнеет, а вопросы же, противоречия в подобных отношениях, растут почти как снежный ком, да сами знаете… К чему вам это объяснять? В противном случае мы здесь бы с вами не сидели, не общались бы… А завершаются такие отношения уходом женщины, и здесь нам, разумеется, опять приходится менять свои формации. Всё тот же самый диссонанс. Надеюсь, поняли? И это в лучшем, Веня, случае! А в худшем же… я вам сейчас не расскажу, нам это незачем. Я здесь такого навидался, не поверите.
А вот ещё один пример, и тоже простенький. Крылова помните? Читали ведь, наверное? Стоит лисица под лозой на винограднике, но до лозы ей не достать, а очень хочется. И виноград как будто рядом… Что ей делать-то? Она растеряна, она в недоумении. Ей остаётся убедить себя хоть как-нибудь, что виноград ещё зеленый, ей не нравится и вяжет рот. Она идёт, вы понимаете, на тот же самый компромисс, со своим внутренним, ей надо как-то оправдать своё бессилие. Бывает так: неисполнимое желание в конце концов ведёт к потере мотивации, и вслед за этим мы находим обстоятельства, нам позволяющие просто игнорировать… своё, увы, неисполнимое желание.
Но иногда у нас встречается, поверьте мне, отнюдь не редкий вариант, уже нешуточный. Невосприятие жестокой и мучительной, не соответствующей нашим представлениям об этом мире, окружающей реальности, может заставить нас замкнуться окончательно и даже выйти из реальности, совсем уже, или, возможно, силовым каким-то методом реальность эту изменить, уж как получится. Мне лично кажется, что мир преступных личностей, от мелких жуликов и во́ров, до отвязанных, пробитых начисто преступников и гангстеров, самоубийц я посчитал бы с ними тоже тут, как раз и входит в это жуткое соцветие, огромный список и виновных и невинных ведь, безумных жертв сего печального явления. Тот самый Некто, наш герой, не видя выхода, – из этой тяжкой, тупиковой ситуации, не понимает, как исправить, примирить ему, сию жестокую, конфликтную обыденность, с его моделью справедливости и честности. И начинает мир менять, по своим собственным стереотипам и мерилам справедливости, и в своей личной, изувеченной реальности. Кладёт за пояс пистолет, а то, для верности, и автомат везёт, под ковриком в багажнике, и уже думает, что он тут вместо Господа. Или, не в силах повлиять на обстоятельства и изменить хоть что-нибудь в его реальности, лишает жизни сам себя, не долго думая. Или пытается, как в вашем, Веня, случае…
Сергей Геннадьевич вздохнул, взглянул на Веничку, взяв сигареты со стола и щёлкнул Зиппером.
– Проблема наша только в том и заключается, что мы меняем только мнимую, условную, лишь эфемерную реальность и действительность, вы понимаете меня? А настоящую, увы, не в силах изменить, не в состоянии. Смотрели «Матрицу», надеюсь? Вы припомните…
Если, конечно, вообще мы допустили бы, что таковая существует. Я так думаю, она не так уж объективна, как нам кажется, и существует абсолютно умозрительно и независимо от нас.
Он шумно выдохнул и посмотрел на озадаченного Веничку.
– Мне лично кажется, реальности действительной, одной для всех картины мира, извините уж, не существует, не бывает даже в принципе. Всё это только, попытаюсь объяснить сейчас, всего лишь видимая часть большого айсберга, всё тот же плод привычных штампов и сценариев, что существуют в подсознании у личности.
Мы создаём себе, заметьте, Веня, сами же, некую собственную, мнимую действительность, причём у каждого из нас, как нам же кажется, она реальная, хотя для всех своя уже. И повлиять на чью-то мы не в состоянии уже по той, вполне понятной и естественной, простой причине, что реальность эта мнимая живёт не в нашей голове. Пример? Пожалуйста… У нас есть женщина, реальная; нам кажется, что эту женщину мы знаем наизусть уже, едва не вдоль и поперёк, мы отдыхаем с ней, играем в мячик в фитнес клубе, ездим в Грецию, а может в Англию, сейчас не это главное, мы занимаемся любовью с ней… Естественно, это и есть для нас реальность, настоящая, и мы считаем, что теперь мы в состоянии на эту женщину влиять. А эта женщина, хотя мы этого не знаем, разумеется, уже встречается с другим каким-то Веничкой, или Валерой, или Вовой, или Вадиком! Вы успокойтесь только, речь же не о вас теперь… ну хорошо, с каким-то Некто. Так устроит вас?
И Веня выдохнул:
– Устроит…
– Ну вот и ладненько, – кивнул Сергей ему в ответ, – вы дальше слушайте. Итак, встречается реальная та женщина не только с вами, а с каким-то неизвестным вам, условным Некто, занимается любовью с ним, а вам рассказывает очень убедительно свои легенды и замшелые истории о потрясающих премьерах, представлениях и театральных вечерах. А вы ей верите, ведь вы хотите доверять любимой женщине. Ведь это правда, вы хотите?
– Ну естественно, – ответил Веничка, хочу…
– Вот это правильно, – вздохнул Сергей, – любовь не терпит недоверия. Ведь мы не знаем, может быть и нет ни Вадика, и ни таинственного Некто, может вечером она встречается с хорошими подругам и выпивает с ними что-нибудь по-капельке, они беседуют о жизни и о собственной, я вам замечу, неизвестной нам реальности, в которой, кстати, они тоже ошибаются!
Он затянулся, посмотрел на собеседника:
– Я вас не очень утомил? Увлёкся, кажется…
– А что, и правда, интересная теория, – кивнул согласно он в ответ, – хотя, мне кажется, и сложноватая слегка. А впрочем, знаете, ведь я совсем не разбираюсь в психологии.
– Ну хорошо, – продолжил тот, – теперь скажите мне, и что же есть тогда реальность, как по-вашему? – И что тогда в так называемой реальности мы с вами можем изменить? И я отвечу вам: как будто вовсе ничего, как показалось бы. И в то же время, Веня, всё! Сейчас вы скажете, а где же логика, совсем уже приехали… И в самом деле, парадокс, вам так не кажется? И тем не менее, настаиваю, батенька: и сразу всё и ничего, с одной лишь разницей. Мы либо бьёмся в стену лбом за эту женщину и навсегда её теряем, ну а далее, уже и эту, нереальную действительность, либо нам следует смириться с неизбежностью и просто жить! И очень скоро, вы поверьте мне, ваша реальность обязательно изменится, причём помимо нашей воли, как ни странно уж, лишь от принятия, а может непринятия, подобных жизненных коллизий. Сами думайте! Решайте сами, здесь помочь вам, к сожалению, не в состоянии никто! Мне лично кажется, в подобных вашим ситуациях, поверьте мне, только такие варианты и работают. Задача ваша только в том и заключается, чтобы хоть как-то сохранить ваш, Веня, личностный, душевный мир, живите этим днём, сегодняшним, пока примите всё как есть, и в этом случае ваша реальность обязательно изменится, в полной гармонии с возможным вашим выбором.
Он посмотрел на ошарашенного Веничку:
– Вы поразмыслите над этим, я советую… И на сегодня, я так думаю, достаточно… А завтра будет новый день, ещё подумаем. Не возражаете?
– Да что же возражать-то тут? – ответил Веня, – обязательно подумаю.
– И не вступайте, я прошу вас настоятельно, в особо тесные контакты с этой публикой, в своей палате, я прошу! Поймите правильно, вы может быть уже на днях отсюда выйдете, а сколько им здесь кантоваться, извините уж, даже и Богу неизвестно! Обещаете?
– Да-да, конечно! Обещаю, разумеется, – ответил Веничка, – да мне уже и незачем… Уж раз вы сами говорите, завтра может быть…
– Да погодите вы пока, не обольщайтесь так, – сказал Сергей ему немного укоризненно, – мы завтра только поглядим, а там подумаем. Вы, Веня, слишком не спешите! Тут и мне ещё… пока не ясно ничего! Ещё подумаем…
На этой странной, не вполне понятной формуле, их разговор казался вроде бы законченным. Сергей Геннадьевич прошёлся к подоконнику, открыл фрамугу.
– А теперь идите ужинать. Я слышал, курица сегодня, с макаронами. Вам подкрепиться не мешает, я так думаю. И ваше горло полоскайте, обязательно…
Почти полночи он крутился и ворочался в каком-то зыбком полусне, ломая голову и вспоминая нереальное реальное. Сопели шизики уныло и размеренно, негромко тикали часы, уже за окнами зашелестели одинокие автобусы, и лишь на этом он забылся окончательно, под мерный храп и бормотание шизоидов…
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры