Разделы библиотеки
Семь мужей Синеглазки. Сказка-быль - Марина Важова - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Семь мужей Синеглазки. Сказка-быль - Марина Важова - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Важова Марина
Семь мужей Синеглазки. Сказка-быль
| Предыдущая страница | Следующая страница |
6 Страница
Уже третий месяц они вместе. Живут в мансарде двора Капеллы, куда Скиталец устроился дворником. В квартире ещё трое: Певица, Скрипач и Угрюмый Мужчина без профессии.
У них – самая большая комната. Так получилось. Из-за этого Певица с ними не разговаривает, а Скрипач нарочито вежлив. Только Угрюмый Мужчина приходит к Скитальцу покурить. Они курят молча, но это доброе молчание.
Скиталец встаёт рано, ещё по-тёмному. Надо расчистить дорожки, пока на пошла толпа на девятичасовую репетицию. Бывает, что и проспит. Тогда Певица перед концертом подлавливает Скрипача в коридоре и визгливо жалуется, что поскользнулась, чуть не упала, что надо гнать дармоеда.
Синеглазка ничего этого не слышит, она весь день в Модном Доме. Выкройки, примерки, капризные манекенщицы. Зато работа в пяти минутах ходьбы. Скиталец из-за этого и выбрал Капеллу.
Вечером встречает её у проходной, и они бродят по улицам. Иногда заходят в пышечную и пьют бочковой кофе с напудренными пышками. Потом идут домой, слушают музыку, читают, занимаются всякими мелкими, повседневными делами.
Скиталец смастерил кровать – крепкую, из дубовых досок. Внизу приладил длинную неоновую лампу. Она соединена с будильником и магнитофоном. Будильник не звенит, он замыкает цепь. Тогда под кроватью вспыхивает голубой свет. Будто волны под кораблём. И звучит «Стена» Пинк Флоид.
Под эту музыку совсем не хочется вставать и бодренько идти на работу. А хочется плыть на самодельной лодке, слушая шум волн и нарастающие крики чаек.
А потом прыгать с утёса. И бесконечно погружаться на глубину.
Уйти от такого «пробуждения» нет сил. Синеглазка частенько опаздывает на работу, ловит косые взгляды, привирает.
***
Лили живёт с бабушкой. И с папой тоже, но его, как всегда, не бывает дома. Теперь особенно часто. Ведь Синеглазки нет, его никто не встречает, не готовит кукси и лагман, не ждёт на старой оттоманке, чтобы вместе скакать сквозь горькие травы.
На выходные Скиталец забирает Лили и гуляет с ней по городу. Они чудно ладят, им не скучно вместе. Под вечер являются этакими заговорщиками, перемигиваются.
Синеглазка жарит блины, которые куда-то – нет, ну интересно всё-таки, куда?! – быстро исчезают. Она в упор не видит двух приблудных собак под столом, которые воруют блины и хихикают.
Иногда приходят его друзья. Такие же скитальцы, как и он в прошлом. На столе появляется бутылка портвейна, потом вторая. Синеглазка прячет глаза, тайком плачет в ванной. Скиталец оживлён и разговорчив. Сам жарит картошку, режет селёдку, лук.
Потом берёт гитару и выговаривает под отрывистый бой: «Мы похоронены где-то под Нарвой… Мы были – и нет».
Синеглазка чувствует себя лишней. Она есть – и её нет.
***
Но вот пришла весна.
Свежий ветер хлопает форточкой, остатки сугробов только за городом. На улицах – чистый, облитый из поливальных машин асфальт.
Она просыпается от музыки Пинк Флоид, неонового света, с которым соперничает утреннее солнце.
Рядом никого нет.
Наверно, встал пораньше и пошёл убирать дворы Капеллы. Неужели надел замшевое пальто, которое Синеглазка сшила ещё осенью? И новых ботинок нет.
Она уходит в Модный Дом, но к обеду возвращается.
Нет и не приходил.
Вот оно, началось!
Она ждала этого полгода, накопила ворох обрывочных примет. Забила ими кладовку памяти, повесила бирку «Скиталец» и никогда туда не заглядывала. Просто собирала всё более-менее подходящее. До поры-до времени.
И вот это время наступило. Открыть кладовку или нет? А вдруг это сделает её несчастной?!
«Ты будешь с ним несчастна», – каркнул Ворон.
Надо открыть эту кладовку и прикинуть, что могло произойти.
О чём он говорил Синеглазке? Ну, тогда, на скамейке.
Он ей не подходит… Он никому не подходит… Жена ушла, не смогла…
– Я вольный ветер, я Скиталец… брожу по свету…
Что он говорил своим друзьям? За бутылкой портвейна.
– Счастливые вы дурачки на меня не глядите я для вас умер.
И ещё фотографии, которые она случайно нашла у него в рюкзаке. Нет, не рылась, просто хотела постирать…
Расска-а-а-зывай!
Он тогда разозлился, она сразу поняла, что зол невероятно. Эти фото – из той его жизни: горы, тайга, палатки, байдарки. Сам нечётко, на заднем плане. Девушки на переднем. Он хранит их лица, крепкие тела…
Стоп! Вдруг с ним что-то случилось, а она тут кладовки разбирает!
Надо бежать, звонить! Но куда? Начинают искать лишь на третий день. И только по заявлению родственников. А она – никто.
Так и скажет: «Я ему никто, но найдите его поскорее».
Много вас таких тут ходит.
Придётся ждать три дня. Ну, или хотя бы до вечера.
А как ждать? Сидеть здесь, под крышей, и прислушиваться к звукам на лестнице? Или дежурить во дворе?
Живете
Синеглазка ждала два дня. Она сидела в мансарде, прислушиваясь к звукам на лестнице. Потом выбегала во двор, стояла у арочных ворот. Мимо неё проходили на репетицию артисты и прочий музыкальный люд. Вечером поток зрителей перегораживал обзор, и она то и дело взлетала на последний этаж: всё казалось, что пропустила его.
На работу не ходила, сказалась больной, но все поняли, чем она больна. Пока выжидали. У любой тяжёлой болезни наступает кризис. Все ждали кризиса.
На третий день Скиталец объявился.
Надо же, она проспала его возвращение! Средь бела дня вдруг отключилась, даже звук открываемого замка её не разбудил.
Он вошёл в комнату, бледно-зелёный, и, не глядя в её сторону, направился к стеллажу с пластинками. Коллекция винила – единственное его имущество.
Синеглазка тихонько плачет. Будто отворились шлюзы, и слёзы полились из глаз бесконечным потоком.
Сидя на корточках, он перебирает пластинки, часть откладывает в сторону. Мурлыкает что-то под нос. Отложенное кладёт в рюкзак, потом снимает со стены гитару, вешает на плечо. И, не оборачиваясь, произносит чужим, безразличным голосом: «Прекращай рыдать. Ничего не случилось.
Мне нужно ненадолго уехать».И вот тут она заревела. В голос, навзрыд.
Рыдала и выкрикивала в уходящую спину: «Катись к чёрту! Сволочь! Подлец! Не появляйся больше!».
Но Скиталец ничего этого не слышит. Длинными ногами он отмеривает путь – первый после долгого перерыва. И весенние облака плывут в его серых, как галечник, глазах.
***
Прошёл месяц. Газоны покрылись свежей витаминной травой. В кронах стриженых деревьев повисла зелёная дымка. Часы перевели на летнее время.
Скиталец всё не возвращался.
Синеглазка ходит в Модный Дом, делает выкройки, ругается с мастерами из-за неровных швов. Иногда улыбается. Но когда её спрашивают: как дела? – она не знает, что ответить.
Какие у неё могут быть дела? Она превратилась в ожидание. В долгую ноту ля-бемоль. В ручеёк текущего бачка.
С работы быстрым шагом – домой. Только мельком взглянуть и назад. Вернее, вперёд. Куда глаза глядят.
Одно плохо – он повсюду. То пшеничная голова мелькнёт, то рюкзак с булавкой вместо молнии. Или в подземном переходе услышит: «Мы похоронены где-то под Нарвой…». Бежит, прорываясь сквозь встречный поток, хотя ни голос, ни манера игры…
Поэтому старается уйти подальше от мест, где они бывали вместе.
Ходит по каким-то гостям, знакомится в трамвае.
***
Иногда заходит в Альма Матер. Вот окно дипломной мастерской Брюса. Свет горит, значит тут. Кидает камушек. Выглядывает длинноволосая голова. В открытую форточку кричит: «Иди сюда, Бяка!».
– А Эрудит есть?
Она поднимается на второй этаж и подходит к двери мастерской. Из неё выбегает девушка, губы дрожат.
– Что ж ты, Бяка, не сказал…
– А, пусть проветрится, остынет. Ну, давай, твой ход, я уже сложил слово.
Они сидят час, другой. Играют и разговаривают. Про его бабушку, которой исполнилось девяносто, про свадьбу младшего брата Кунь-Жуна: ему повезло, не пришлось ждать, их свадебные деньги достались.
Хоть кому-то польза от их развода.
Вдруг – камешек в стекло. Подходят к окну – там она, с дрожащими губами. Увидела Синеглазку – убежала.
– Нехорошо, девушку обидели…
– Да ну её! Пристала… Ничего, вернётся. Куда денется… Может, домой пойдём, Бяка? Лили скучает.
– Нет, – вздыхает Синеглазка, – мне надо к себе.
Посмотреть, вдруг Скиталец уже дома.
***
В темноте коридора взгляд выхватывает полоску света под дверью. Сердце делает перебой. Нет, это у Певицы.
На следующий день, возвращаясь с работы, слышит смех. Поворачивает голову – бог мой, это Лили! На велосипеде с дутыми шинами мчится навстречу. А сзади Скиталец, бежит, придерживая седло.
Так втроём и с велосипедом поднялись наверх. Дочка в центре внимания. Разговаривают с ней, смотрят на неё. Друг на друга – только вскользь.
Лили спит, Скиталец отмокает в ванной. Вот его рюкзак. Надо посмотреть, что там.
Нет, невозможно, будто этот ветхий рюкзачок окружён отталкивающим полем. Даже голова резко заболела.
Она не должна. Если хочет быть с ним… Если хочет, чтобы он…
Расстилает постель, достаёт бутылку вина, припасённого на этот случай, нарезает сыр, докторскую колбаску, зажигает свечи.
А тут и он из ванной с полотенцем вокруг бёдер.
Оно так легко снимается…
***
Где же он был целый месяц? Где скитался?
Нет, эти вопросы задавать нельзя, если она хочет…
– Где же ты пропадал целый месяц?
Молчит и улыбается, будто не слышит.
– Знаешь, с велосипеда надо снять боковые колёсики. Лили пора кататься на двухколёсном. Завтра сниму.
Потом, будто не заметив её молчания, продолжает: «И вообще, пусть она живёт с нами. Устроим в садик, а пока будет со мной».
Да, с тобой… Сегодня ты есть, а завтра упылишь».
Но вслух говорит другое. Что скоро на дачу с садиком, что там хорошо, Лили нравится воспитательница.
Пожимает плечами – как хочешь.
***
Синеглазка приходит с работы – в комнате девушка. Волосы светлые, длинные, сама – худоба. Глянула испуганно и поближе к Скитальцу.
– Это Мышка. Ей негде жить. Пусть пока переночует у нас?
– И где она будет спать?
У них одна кровать, а Лили, когда гостит, ночует на детском матрасике.
– Я могу на полу, – с жаром предлагает Скиталец.
А мне, что ли, с Мышкой в одной кровати?
Та срывается с места, хватает сумочку и к двери: «Я пойду к Эмиру!».
– Нет, ты к нему не пойдёшь. Хватит уже, находилась!
Ого, это вроде сцена ревности? При ней?
Да, дождалась…
Они ещё препираются в коридоре. Возвращается один. Лицо злое, глаза прищурены.
– Ну, вот, теперь она снова сядет на иглу! Потащилась к этому засранцу за дозой. Что тебе, жалко было её пустить на пару дней?
– Откуда я знала… Может, догонишь, вернёшь?
Зачем она это говорит? Ей же не хочется, чтобы Мышка вернулась.
Но дверь уже хлопнула, побежал догонять. Сейчас приведёт, и ей придётся делить постель с наркоманкой, ещё кормить её. А завтра уйти на работу и оставить их вместе.
На шнуре торшера – куколка из ниток мулине. Сегодня утром её здесь не было. Видно, мышастая тварь привязала!
Отрезала и в мусорное ведро.
Скиталец вернулся поздно ночью. Нет, не догнал. Даже у Эмира был и скандал устроил, грозил сдать. Она туда не приходила. Куда попёрлась, дурочка?
Уже лёжа в кровати и обнимая Синеглазку, тянет руку выключить торшер. И замирает.
– Где куколка?
– В ведре.
Молча достаёт и прилаживает на место.
– Это мой талисман. Не трогай.
Спокоен, но больше не обнимает.
.Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры