Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина - Глава 1 Читать онлайн любовный роман

В женской библиотеке Мир Женщины кроме возможности читать онлайн также можно скачать любовный роман - Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина бесплатно.

Правообладателям | Топ-100 любовных романов

Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net

Фольшина Лёля

Пятое время года. Книга 2

Читать онлайн

Аннотация к роману
«Пятое время года. Книга 2» - Лёля Фольшина

Легкая и затягивающая проза второй книги романа «Пятое времени года» продолжает плести кружево судеб дворянских семей первых нескольких лет XX века – Беклемишевых, Чернышевых, Закревских и Аристовых. Нежные надежды первой любви, ароматы весны, сквозняки старых усадеб, Рождественские гуляния происходят на фоне поворотных моментов истории… Да и само время словно течет быстрее, оно уплотнилось и ускорилось. Войны и природные катаклизмы призывают героев принимать решения быстро и четко. Размеренная жизнь кончилась, скоро грянет буря Первой мировой, а там и Октября, которая изменит судьбы героев. Возможно, непоправимо… Книга 3 авторской серии "Любовь в зеркале истории"
Следующая страница

Глава 1

То пятое время года,

Только его славословь,

Дыши последней свободой,

Оттого, что это – любовь…

Анна Ахматова



Книга вторая



Время срезает цветы и травы 1904–1914



Время срезает цветы и травы

У самого корня блестящей косой:

Лютик влюбленности, астру славы…

Но корни все целы – там, под землей.

Зинаида Гиппиус



Персонажи второй книги



Аристовы

Княжна Гликерия Александровна Аристова, 1885 года рождения

Князь Петр Александрович, 1890 года рождения, родной брат Лики, обучается в Пажеском корпусе



Беклемишевы

Князь Павел Дмитриевич, 1865 года рождения, полковник

Княжна Вера Дмитриевна,1869 г.р.,

Князь Анатолий Владимирович Бобровский, 1866 года рождения, муж княжны Веры, флигель-адъютант



Чернышевы

Граф Сергей Романович, 1834 года рождения

Графиня Аполлинария Павловна, 1840 года рождения

Василий Сергеевич, 1869 года рождения

Варвара Сергеевна, 1872 года рождения

Князь Николай Константинович Масальский (1866), муж Вари, камергер

Близнецы Петр и Феврония, 1877 года рождения

Дмитрий Сергеевич 1880 года рождения



Закревские

граф Николай Ильич, 1873 года рождения

граф Константин Ильич, 1876 года рождения, штабс-ротмистр Гвардейского запасного кавалерийского полка

Аглая Ильинична, 1882 года рождения, замужем за Василием Чернышевым

Глава 1

январь 1904 года



1903 год, начавшийся для княжны Гликерии Аристовой столь радужно, закончился трагически – в новый 1904-й они с братом вступали совсем осиротевшими: по осени тяжело заболел и скончался князь Дмитрий Сергеевич Беклемишев, а в последних числах декабря отошла ко Господу и супруга его Дарья Ильинична. Еще на Рождество она стояла обедню вместе с Ликой и приехавшим на вакации Петром, а под самый Новый год они схоронили бабушку на Донском.



– Дядя, дядюшка, как же так? За что? – рыдала Лика, уткнувшись в обшлаг дядиного мундира. – Сначала papi, теперь mami, и вы с tantine уедете вскорости, Петруша в корпус воротится… Ежели б не условие, мы повенчались по осени, а теперь…

– Успокойся, mon coeur, не рви мне душу, Господь так управил. Матушка отца очень любила, вот и не вынесла разлуки. Им сейчас хорошо там, на Небесах, они на нас сверху смотрят и радуются. Не плачь, милая, напишем Дмитрию Сергеевичу, что твои обстоятельства изменились, выхлопочу я ему перевод в Кронштадт, летом, глядишь, и обвенчаетесь.

– Правда? – в огромных карих глазах девушки застыло недоверие. – Но как же? Неужто можно это? – она даже слегка отстранилась от Павла Дмитриевича.

– Нынче я твой опекун, а я еще прошлой зимою считал, что тянуть со свадьбой нечего. Коль скоро Сергей Романович благословение свое прислал, он бы и деньгами за сына поручился, да и ты не бесприданница. Остался бы Дмитрий Сергеевич в Кронштадте служить или в Гельсингфорсе в штурманском экипаже, хотя чухонцы, поди, не лучше хунхузов, – попытался он отвлечь племянницу от грустных мыслей.

– Ce que vous dite, oncle (что вы говорите, дядюшка (фр.)), в Гельсингфорсе как в Европе совсем. Дмитрий Сергеевич писал мне летом с практики. Они несколько дней стояли там и в город выходили, красивый город. Только лучше нашей Москвы нету, – вздохнула Лика, загрустив и о женихе, которого не было рядом в столь трудную и горестную для нее минуту, и о том, что теперь придется ей покинуть любимую Москву и переехать в столицу. И дядя, и tantine с князем Бобровским звали ее в Петербург, да княжна и сама понимала, что негоже юной девице на выданье оставаться в доме одной. Чернышевы так и не вернулись из имения, в московском их доме жил барон Велио с супругой и дочерью. На поминальный обед Андрей Петрович прибыл один, поскольку баронесса снова была в тягости. Он же и сказал, что телеграмму в Чернышевку о кончине Дарьи Ильиничны отправил, да погоды уж больно плохие, снегом все замело – не добраться со станции.

Будь Чернышевы в Москве, Лика, возможно, и уговорила бы oncle Paul оставить ее пока тут с графиней, приходившейся крестной покойной матери княжны, хотя бы до сороковин, а то и на более долгий срок. Теперь же предстояло ехать сразу после девятого дня – долее Павел Дмитриевич никак задерживаться не мог. Князь же Бобровский отбыл в столицу на другой день после похорон.



Уединившись в спальне, Лика попыталась дописать начатое давеча письмо к Мите, но только расплакалась и вконец испортила уже написанное. Она имела обыкновение писать молодому графу едва не ежедневно, да и от него письма приходили с завидным постоянством. Сейчас княжне очень не хватало его присутствия, но ободренная словами Павла Дмитриевича, она очень надеялась на скорую встречу. Так в мечтах об этом Лика и уснула, едва коснувшись головой подушки.



***



Мичман Чернышев, окончивший Морской корпус одним из первых по успеваемости, мог выбрать флот и корабль, на котором намеревался служить. Все предрекали ему блестящее будущее на Балтике или на Черном море, но Дмитрий Сергеевич решил иначе – его выбор пал на бронепалубный крейсер «Новик» под командованием капитана 2-го ранга Эссена. Этот легкий маневренный корабль был изготовлен в Германии и совсем недавно спущен на воду.

Из-за нездоровья старого князя Лика не могла присутствовать на выпуске жениха, и он испросил разрешение заехать в Москву проститься с родными и уже оттуда отправиться к месту службы.

Воспоминания о неделе, которую они провели вместе, согревали Митю в далеком Порт-Артуре, где ему суждено было служить – «Новик» входил в состав Тихоокеанской эскадры.



Опавшие листья золотым ковром устилают дорожки Нескучного сада. Дни стоят погожие и теплые, но вечерами от Москвы-реки уже тянет прохладой, и в быстро наступающих сумерках деревья кажутся серебристыми, словно сошедшими с иллюстраций к сказкам Гауфа.

Двое идут по аллее, шуршит под ногами листва, пахнет прелой землей и немного дымом – чуть в стороне жгут костры, закатное солнце окрашивает верхушки деревьев багрянцем, где-то впереди слышится плеск воды, удары весел, чей-то смех.

– А пойдемте к реке, – Лика заговорщически смотрит на мичмана, любуясь синим мундиром, золотом аксельбанта, втайне желая потрогать кортик, что висит у него на поясе. Ей хочется петь и кружиться, собирать горстями опавшие листья и бросать их в воздух, осыпая себя и идущего рядом мужчину золотым дождем.

– Поздно уже, Гликерия Александровна, я бабушке вашей обещался к ужину вас домой доставить, – Митя, улыбаясь, смотрит на девушку, ему явно не хочется расставаться, но он дал слово княгине.

– Мы все равно уже опоздали, Дмитрий Сергеевич, – лукавые глаза блестят, предлагая авантюру, – пойдемте, право, теплынь какая, словно бабье лето задержалось.

– Нет-нет, и не уговаривайте. Я завтра пораньше к вам приду, и поедем на лодке кататься. Можно поближе – на Чистых у Апаюна лодочки замечательные, – Митя решительно разворачивается, увлекая Лику к выходу из сада. Она слегка хмурит брови, пытаясь выразить недовольство, а потом звонко смеется, отпускает руку кавалера, срывается с места и с криком «Догоняйте» бежит вперед, петляя между деревьями. Чернышев устремляется следом, сняв с головы фуражку, чтобы не обронить ее в траву. Светлое платье мелькает меж темными стволами, шляпка упала с головы и держится только на широкой ленте, которой княжна подвязала ее под подбородком, но мичман бегает шибче, потому догоняет девушку довольно быстро и, обняв за плечи, разворачивает к себе. Несколько мгновений они смотрят друг на друга, раскрасневшись от быстрого бега и тяжело дыша… Она поднимается на мысочки, качнувшись к нему, он слегка наклоняется – подхватить, чтобы не упала, и вот они уже целуются со всем пылом юности…

Невдалеке лает собака, раздается чей-то крик, спугнув очарование момента и оставив некую неловкость…

Сняв перчатки, Митя осторожно поправляет шляпку девушки, потом надевает фуражку, проверяя ладонью, чтобы сидела ровно, и они медленно бредут к выходу из парка.



– Митя, а почему вы выбрали именно этот корабль? – моща нос и щуря глаза от солнца, от которого не спасает ни зонтик, ни широкополая шляпа, спрашивает княжна.

 – Порт-Артур так далеко, я давеча на карте смотрела в кабинете у papi. Неужто на Балтике таких нету?

– Этот самый новый, у него скорость, знаете какая – 25 узлов. Для бронированного он крайне маневренный. Да и Эссен – замечательный командир. Он вторым по выпуску был в своем классе, Морскую Академию закончил. Сам «Новик» в Германии со стапеля принимал, – мичман с таким воодушевлением рассказывает о корабле, что даже грести перестает, а Лика во все глаза смотрит на него…

Спроси ее потом кто-нибудь, о чем был разговор, кроме названия корабля она вряд ли что-то внятное смогла бы произнеси…



– Лика, аккуратнее, ровнее держите руль, у вас уже очень хорошо получается, – Митя кладет свои руки сверху ладошек княжны на руль автомобиля, и помогает ей совершить поворот, поражаясь тому, насколько она способная ученица. Девушка же с радостью позволяет себя учить, благополучно умолчав о том, что вождению мотора еще с прошлого лета Павлом Дмитриевичем обучена. И сам полковник Беклемишев, приехавший в Москву навестить больного отца, ни словом, ни взглядом не выдает тайны племянницы. Только иногда подначивает ее «научиться» уже поскорее, а Лика смеется и отрицательно качает головой: ей эти уроки с мичманом в радость. Еще немного, и Дмитрий Сергеевич уедет далеко, и им останутся только письма на долгие полтора года до его производства.



Промозглый дождливый день, ветер рвет из рук зонт, и Лике приходится бороться с ним, одновременно придерживая другой рукой шляпку, которая так и норовит слететь с головы: княжна сделала взрослую прическу и приколола головной убор булавкой, но непогода нарушила все ее планы выглядеть как можно лучше…

Гудок паровоза, усатый проводник приглашает пассажиров поскорее пройти в вагон, Митя держит Лику за руку, а она судорожно цепляется за обшлаг его шинели…

– Пишите мне как можно чаще, и я буду писать вам, – шепчут непослушные губы княжны, мичман кивает головой, потом наклоняется и легко касается поцелуем ее щеки. Она поворачивает голову, чтобы Митя не видел заблестевших слезами глаз, но он все замечает:

– Не плачьте, mon coeur, я хочу запомнить вас улыбающейся, – пытается ободрить Лику. – Право, ma joie (радость моя (фр.)), улыбка вам так к лицу.

Княжна пытается улыбнуться, Чернышев одобрительно кивает, звучит последний звонок… С трудом разжав руки, Лика отступает на шаг, отпуская, и тут же оказывается в крепких объятиях Павла Дмитриевича, который держит ее за плечи. Митя вскакивает в вагон, поезд трогается, девушка поднимает руку в прощальном жесте, да так и стоит, пока последний вагон не мигнет красным огоньком сигнального фонаря.

Rien, ma bonne, ne éternellement la même étoile (Ничего, моя хорошая, не навечно же расстаетесь (фр.)) – беря племянницу под руку, полковник поднимает над их головами зонтик и ведет Лику из здания Курского вокзала. – Смотри-ка, Дмитрий Сергеевич словно и погоду хорошую у нас забрал, уезжая. Давеча еще солнце светило, а с утра как зарядил дождь, так и не кончается, и похолодало сильно, придется извозчика брать.

– А там, куда он едет, еще холоднее? – княжна поднимает на дядю красные от слез глаза.

– Не знаю, милая, – пожимает плечами князь Беклемишев, – вообще там климат мягче должен быть. К тому же мужчины гораздо менее обращают внимание на непогоду. Служба, и этим все сказано.

– Что, и в дождь? – удивляется Лика. – Vous plaisantez, oncle (вы шутите, дядюшка (фр.))

– Отнюдь, моя милая, – качает головой полковник, – в любую погоду могут и в наряд поставить, и на дежурство…

Княжна недоверчиво смотрит на дядю и всю дорогу до дома молчит, раздумывая над его словами. А вечером в ее альбоме появляются несколько набросков: застигнутый непогодой корабль отважно борется с волнами, мичман Чернышев на капитанском мостике – полы шинели и волосы на непокрытой голове треплет ветер, матросы, убирающие паруса под проливным дождем. И не важно, что под парусом уже давно никто не ходит, и на капитанском мостике Мите делать нечего…



***



Поезд по Транссибирской магистрали шел до нужного места более двух недель с пересадками, а это – довольно долгий срок, потому письма стали приходить еще с дороги, да и потом до Нового года переписка между Москвой и Порт-Артуром была довольно интенсивной. Бывало, правда, что письма приходили по нескольку за раз, иногда с большой путаницей в датах (и Лика, и Митя непременно помечали числа), но это было не столь важно. Главное – получить весточку от родного человека.



24 октября, Самара, проездом

Кажется, только отъехали от Москвы, а я уже пишу Вам. Дождь вчера сильно разошелся, не замерзли ли на обратной дороге? У нас тут тепло и солнечно, спасибо за пирожки, очень выручили меня вчера.



Москва, 2 ноября 1903

Конечно, я совсем не возражаю, чтобы на «ты» и по имени. Мы уже раньше о том договаривались. Письма – это только наше личное, значит, дозволительно. Я их в стол складываю и под замок.

Купила третьего дня атлас географический, жалею, что познаний в этой области почти не имею. Зато медицинским разным премудростям обучена. Тетушка считала, что это важно, но на практике применять не приходилось: ежели кто заболевал, звали доктора.



Порт-Артур, 15 ноября 1903

Ликуша, дорогая моя, не кручинься, все хорошо у меня. Назначен в артиллерийскую команду – помогло то, что в Александровском училище этим занимался. Море здесь удивительно красивое, а сама природа унылая: много пыли, мало деревьев, и все они какие-то невысокие…



Москва, 20 ноября 1903

Сегодня девять дней, как papi нет с нами, только что проводила oncle Paul на поезд, бабушка сильно кручинится, никуда выходить не желает, разве в храм. Даже на кладбище мы с дядей одни были. Бобровские приехать не смогли, на сороковины обещались. Погоды стоят холодные, снег то выпадает, то снова стаивает. От Вашей матушки было письмо – зовет приехать в имение погостить. Коль mami оправится, непременно поедем.



Порт-Артур, 25 декабря 1903 года

С Рождеством Христовым, Гликерия Александровна! Как хочется быть в этот день вместе, подумал о том на службе. Тут мы в городской храм только по большим праздникам выбираемся, и, к стыду своему, сегодня первый раз приобщился за все время с прошлой Пасхи.

Недосуг было, да и вера моя мала и все уменьшается. Сложно объяснить, что чувствую, знаю, матушка не одобрила бы меня, да и ты, mon coeur, поди, гневаешься. Ежели соберусь, напишу подробнее, постараюсь объясниться, а нет – при встрече поговорим. Летом мне отпуск будет, на Москву приеду.



Москва, 5 января 1904 года

Неправда это, мы и были вместе на Рождество, коль Вы приобщались. Я – тоже. И в Господе мы едины были через то. Не говорите страшного, Митенька, прошу Вас, как не верить можно? Вот приедете в отпуск, съездим с Бобровскими к отцу Иоанну. Он вразумит.

По всему выходит, что завтра мы с Павлом Дмитриевичем покидаем Москву, так что пишите на адрес в столице…



Письмо так и осталось неотправленным в этот день – неожиданно уединение Лики было нарушено горничной Аленой.

– Барышня, от Чернышевых записку принесли, господа на Москву вернулись, ввечеру у нас собираются быть. Князь велел отъезд еще на день отложить.



Отъезд отложили, а потом Лике удалось уговорить oncle Paul оставить ее в доме Чернышевых хотя бы до сорокового дня по бабушке, о чем очень просила и Аполлинария Павловна. Но еще до истечения этого срока случилось событие, нарушившее все планы и в одночасье переменившее жизнь и судьбу княжны: 27 января вышел царский манифест о начале войны с Японией, напечатанный в экстренном выпуске «Нивы». Там же между прочим значилось, что крейсер «Новик» получил пробоину ниже ватерлинии, а среди потерь этого дня – два раненых флотских офицера.

.

Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь


Следующая страница

Ваши комментарии
к роману Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина


Комментарии к роману "Пятое время года. Книга 2 - Лёля Фольшина" отсутствуют


Ваше имя


Комментарий


Введите сумму чисел с картинки


Партнеры