Разделы библиотеки
Barrida на тонком льду - Саша Лонго - Читать любовный роман онлайн в женской библиотеке LadyLib.Net
Barrida на тонком льду - Саша Лонго - Скачать любовный роман в женской библиотеке LadyLib.Net
Лонго Саша
Barrida на тонком льду
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Город добрых ветров
В Буэнос-Айрес они прилетели утром. Кира не могла уснуть даже в самолете, где обычно всегда спала. Ее охватывало возбуждение при одной мысли о встрече со своим сном. И вроде бы не было причин для волнения, но возбуждение пружинило, напрягалось внутри, прогоняя дрему. Может быть, только в самом конце путешествия удалось ненадолго задремать. Она пыталась читать путеводитель о том, какие места просто необходимо посетить в Буэнос-Айресе. Все ее раздражало в этих рекомендациях – казалось прилизанным и слишком туристическим, что ли. Буэнос-Айрес был назван городом контрастов. Чтобы не разозлиться окончательно, она надолго остановилась на его поэтичном и слишком длинном первородном названии – Ciudad de la Santísima Trinidad y Puerto de Nuestra Señora de Santa María de los Buenos Aires, то есть Город Пресвятой Троицы и Порт нашей Госпожи Святой Марии Добрых Ветров. Ну не чудеса ли? В нем для Киры звучали ветер и музыка моря, кипела пестрая портовая жизнь, расцветало гостеприимство местных жителей экзотических национальностей этого современного Вавилона.
Она категорически отмела предложение Вадима остановиться в районе Сан-Николас. Вот где, по его словам, можно было тряхнуть бумажником и потратить неприличную сумму денег. Она с укоризной посмотрела на него и спросила: «А как же уговор, что как… в молодости, экспромтом?» Вадим, привыкший к комфорту, вздохнул, но от слова своего отказаться не посмел. Она выбрала отель в Сан-Тельмо неподалеку от квартала Ля Бока, в котором, по легенде, зародилось танго. Ведь эта поездка посвящалась мечте! Отель, кстати, тоже назывался «Гурда Танго Бутик Отель». Вадим настоял, чтобы она забронировала люкс. Кира, вздохнув, подчинилась. Она смирилась с тем, что вернуть во всем атмосферу их студенческих путешествий, тогда еще по Золотому кольцу России, не получится. Слишком изменили Вадима большие деньги и тщательно продуманный гедонистический комфорт последних лет. Номер был с джакузи, добротной дубовой мебелью и огромной, в полкомнаты, кроватью, застеленной молочным, в тон стен, покрывалом. Ярко-алая панель в изголовье кровати причудливо и изысканно оттеняла картину с густыми, первозданными, ничем не разбавленными цветами. Кисть неизвестного художника вывела пару, слитую в абразо. Фигуры, проступающие из мазков, словно вытянутые кистью, не имеющие осязаемого очертания, истаивали в широких бирюзовых, оранжевых, красно-бордовых, желто-лимонных мазках. Сюжет типичен и стар как мир: тангеро, склоненный над гибкой, выгнувшейся в поддержке партнершей. Одна нога – на его бедре, другая, натянутая, как тетива лука, растворена умелой рукой художника в растаявшей лужице цветового пятна, словно мороженое крем-брюле. Лица и тела размыты, как будто извлечены из плотного, вязкого воздуха страсти в багрово-багряных тонах. Только высокомерный профиль и чувственные губы тангеро, плечи, изогнутая лебединая шея партнерши, ее упрямый подбородок проступали очевидно из клубящегося пурпуром и золотом плотного воздуха, напитанного дыханием любви, страсти и секса. «В танго танцуют секс…» – так подумала Кира, разглядывая эту картину.
Джакузи, замурованное в каменную плитку, было украшено огромными свечами и маленькими ароматными свечками. Рядом на комоде из массива дерева в колониальном стиле мостились две фаянсовые раковины молочного цвета. Зеркало во всю стену придавало их временному жилищу бесстыдно эротический подтекст. А дальше наметанный глаз и врожденное чувство вкуса выхватывали отдельные предметы интерьера, поражаясь его продуманности, концептуальной стройности и функциональности… Циновки около постели… Стеклянный столик, закованный в металл, с велюровыми пузатыми стульями вокруг. Огромные створчатые двери со стеклянными вставками, ведущие во внутренний дворик, вымощенный плиткой и украшенный каменными горшками с пиниями, кашпо с амперными цветами, названия которых звучали как музыка – вербена, петуния, лобелия…
Заехав в отель, Кира вдруг почувствовала, что они стесняются друг друга, как молодожены. Сексуальный подтекст, может быть, и не столь очевидный, но словно запечатанный в ярко-алом панно в изголовье, картине с танцующими танго, джакузи в номере и зеркале во всю стену, заставил их, быстро приняв душ, не прикасаясь друг к другу даже глазами, отправиться на разведку в город.
Начали они с окрестных районов места их обитания – туристического, контрастного, сохранившего самобытность облика Сан-Тельмо. Кира воочию убедилась, почему он так яростно привлекает к себе туристов и местных жителей – художников, интеллектуалов, любителей и танцовщиков танго – тангерос. Этот пятачок земли вобрал в себя столько исторических событий, вместил столько достопримечательностей, что и дня знакомства с ним было мало. Он напоминал Кире сложносочиненный коктейль, в котором смешаны несочетаемые ингредиенты: старина и современность, изысканность и китч, роскошь и нищета, помпезность и запустение, благопристойность и распущенность уличных нравов. Образчики колониальной архитектуры, прихорашиваясь, выставляли напоказ колонны, внушительных размеров окна и высокие двери, через которые выплескивалась культура стран, открывающих для себя новые земли в том или ином качестве. Это выглядит всегда плебейски, как надпись: «Здесь был Вася!». Но не для Сан-Тельмо. Термин «колониальная архитектура» применительно к этому району являлся скорее эпитетом по причине крайней стилистической эклектичности – привезенные испанскими конкистадорами, португальскими торговцами, европейскими миссионерами стиль барокко и мавританское искусство, массивность и некоторая неотесанность скульптуры и архитектуры, яркие краски и насыщенность измельченного, словно раскрошенного декора, который хотелось рассматривать, напрягая глаз, часами. Сан-Тельмо оказался довольно сочным районом с улочками, выложенными брусчаткой, невысокими зданиями, представляющими историческую ценность, частными пекарнями и аптеками, барами и ресторанами, уличными граффити и потрясающим по своей органичности и величию церковным приходом Сан Педро Гонсалес Тельмо… Блошиный рынок – пиршество для глаза и ума праздно шатающихся туристов – в этом ряду стоял несколько отдельно. Было воскресенье, и они решили обязательно посетить местную барахолку, захватившую площадь Доррего, разлившуюся, как полноводная река, по соседним улицам. Зашли в антикварную лавку. Кира не ожидала увидеть здесь дорогие и хоть сколько-нибудь уникальные вещи, поскольку наметанным глазом уже оценила, что представлено на самом рынке. Откровенное барахло! Так она говорила о вещах, которые, с ее точки зрения, не представляли ни исторической, ни художественной ценности. Лавчонка была маленькой, в ней не очень опрятно были выставлены вещицы из Старого Света, которые когда-то заполонили Аргентину: Кира увидела несколько картин в стиле ар-нуво и ар-деко, китайскую вазу, кажется, династии Минь, на небольшом прилавке лежали антикварные книги, гравюры, старые фотографии, винтажные безделушки. Наряду с этими экспонатами в другом углу были свалены не имеющие особой ценности, но однозначно источавшие флер старины игрушки, невероятная кухонная утварь и даже африканский тамтам. Но внимание Киры привлекла люстра, очень похожая на французскую, которая когда-то могла украшать один из залов парижского дворца. Люстра была бронзовой и изображала лозу – изогнутую, вьющуюся, кудрявившуюся листьями, в густой тени которой прятался купидон с забавными крылышками за спиной. Кира заострила внимание на его ножке, увековеченной в бронзе, искусно отлитых мастером пальчиках… Интересная вещица!
– Сколько стоит? – она свободно говорила на английском.
Вадим закатил глаза, зная ее нелюбовь к дикому азиатскому торгу, которым напитан сам воздух блошиных рынков, где бы они ни находились – в Париже или Буэнос-Айресе. Он не знает, как она демонстрирует торговцам разных национальностей свою нелюбовь к процессу торга, но они всегда называли ей запредельно высокую цену, которую она принимала как данность – с обреченной неизбежностью. И когда Вадим присутствовал при этом, он всегда включался в игру – возмущался, удивленно поднимая брови, вскрикивал в изумлении, хватая Киру за руку, почти силой выволакивал из лавки, оставляя ее печальные глаза на «той вещице». Но не успев переступить порог, как будто сдавался, готов был согласиться с тем финальным предложением. А если его не было, выдвигал контрпредложение, да так, как будто оно прозвучало минутой ранее не в его исполнении. И снова эти возгласы, равнодушное скольжение глазами по всем предметам старины вместе взятым, особенно снулый взгляд на вещице, которая интересовала по-настоящему.
Улыбчивый брутальный продавец, осклабившись белыми зубами, назвал цену. Кира посмотрела на Вадима, и он увидел чертики в ее глазах. И понял, она зовет его в игру – очаровательную игру под названием «дикий азиатский торг». Она так редко звала его куда бы то ни было… Их жизни давно уже были параллельны и потому спокойны. Все меньше оставалось точек, в которых они могли бы обмениваться энергиями, взбухать, выливаться из берегов, как реки в период половодья…
Получив этот сигнал, Вадим был тронут и принял пас. Смеясь глазами, включился в игру… Он выторговал 100 евро у совершенно отчаявшегося им что-то продать хозяина лавки. Много это или мало? Никто не знал, но это доставляло такое колоссальное удовольствие им обоим, еще раз объединяя их в банду, делая сообщниками, которые понимали друг друга без слов. Они вышли из лавки с антикварной люстрой, когда-то, возможно, украшавшей один из залов парижского дворца… Задержались перед тангерос, которые под душераздирающие звуки уличного певца танцевали танго.
Конечно, толпа, которая запрудила главную артерию Сан-Тельмо – улицу Дефенса, – пугала безысходностью, невозможностью маневра. Но все-таки они свернули туда. По всей ее впечатляющей длине были выставлены картины, сувениры, брусчатку полировали башмаки клоунов и уличных музыкантов. Они с интересом рассматривали огромное количества калабасов, из которых пьют чай мате, – наверное, самый популярный сувенир, привозимый туристами из Аргентины. Кира радостно, как будто увидела знакомую, улыбнулась русской матрешке – другой, иноземной, но все-таки узнаваемой. Аргентина – страна эмигрантов. Что тут скажешь? Они долго стояли перед витриной сувенирных тарелок из кожи коров, часов из кожи водяных свиней, маленьких бутылочек традиционно крепкого национального напитка фернет на кожаных подставках. Кира тщательно выбрала сувениры знакомым, обходя стороной бросовые вещицы, услужливо произведенные для Аргентины Китаем, предпочитая иметь дело с подлинными национальными ремеслами.
Когда они устали ходить по улочкам и нагуляли зверский аппетит, зашли в традиционную «Паррижя», в которой мясо готовится на углях. Не нужно забывать, что мясо в Аргентине также популярно, как Марадона и танго… Они и не забыли, а заказали по стейку охо де бифе – ультранежному, тающему во рту (уж извините за банальность), душистому, приправленному традиционным соусом на основе оливкового масла, петрушки и чеснока, бутылку неплохого аргентинского вина. Сегодня это было уместно, ее ладонь еще помнила тепло его руки.
– Ну, как ты, Кира?
– Мне уже давно не было так беззаботно и хорошо!
– Ну, а теперь встреча с танго?
Почему-то сейчас, услышав его вопрос, такой естественный и ожидаемый в предлагаемых обстоятельствах, она внутренне напряглась. Неужели ее страшит встреча с мечтой? Эта мысль придала смелости:
– Ты что?! Я не усну, не увидев, как на родине танго танцуют танго.
– Тогда, если ты не против, в путь?
Кира легко соскочила с места, несмотря на то что стейк тяжело лег в желудок. Все-таки мясо – не совсем привычная еда последних лет жизни. Они, конечно же, спросили у портье гостиницы – весьма харизматичного господина, несущего чувство собственного достоинства впереди всех иных достоинств, – где он посоветует посмотреть танго? И тот, не раздумывая ни секунды, посоветовал Шоу ля Бентана в том же квартале Сан-Тельмо и помог с бронью билетов. Ей показалось или это действительно так? Сами аргентинцы несколько пренебрежительны по отношению к танго – слишком востребованный товар у туристов, чтобы относиться к старинному танцу портовых проституток серьезно… Это как раскрашенная матрешка в сувенирной лавке Москвы где-нибудь в подземном переходе. Кира даже немного расстроилась. Ей казалось, что в Аргентине должны боготворить танго.
Они не стали заказывать ужин, а пришли непосредственно к началу шоу. Старинный камерный зал был оформлен с большим вкусом, сцена просматривалась с любой его точки. По сути, они смотрели полноценный спектакль с декорациями, светом, живой музыкой и музыкантами, песнями и танцами, небольшими жанровыми сценками. Она с нетерпением ждала встречи с танго. Так ждут встречи с давним школьным другом, призывают затертое воспоминание, извлекая его из памяти, содрогаясь от нежности и волнения, – как-то она перезапишет его на этот раз? Она не помнила, что за номера она видела до того момента, как луч света выхватил на сцене музыканта в белом фраке с бандонеоном в руках. Аргентинцы говорят: «Без бандонеона нет танго!» Кира вслушалась в его тембр и поняла, почему в классификации инструментов, которыми танго исполняют, он занимает первое место. Бандонеон может быть разным по звучанию – иногда звуки, извлекаемые музыкантом, свистят, как удары плетью, а иногда бывают бархатны и нежны, как объятия. Громогласность и звенящая тишина, истаивающая нежность и резкость с металлическим отливом, величие и простота, баян и церковный орган, интимный смех любимой и трогательный плач ребенка – он, как и сам Буэнос-Айрес, инструмент контрастов. Кира не могла оторваться от рук музыканта, который, закрыв глаза, играл на двух клавиатурах единовременно. Его лицо было похоже на маску. На нем застыло странное и очень считываемое настроение-отношение к той музыке, которую он исполнял. Кира впилась глазами в пару, которая создавала удивительно гармоничное впечатление. Мужчина в широких брюках и шляпе с выразительным профилем, влажными, темными как ночь глазами. И девушка в открытом легком вечернем платье с глубокими разрезами по бокам, шляпке-котелке, в открытых сатиновых туфлях. Какой поразительной красоты подъем ноги! Какие свободные улыбающиеся пальцы ног! Почему она подумала именно об этом? О пальцах ног… В них было столько изящества, что хотелось сказать: «Девочки, улыбайтесь пальцами ног! Улыбайтесь!» У нее случилось дежавю, она как будто попала в свой сон, так навязчиво повторяющийся последние годы. И еще Кира подумала: «Я буду учиться танцевать танго в Москве. Все так просто… Почему это раньше не пришло мне в голову?»
Они ушли с шоу под впечатлением. И вновь Кира подумала: «Как жаль, что в Аргентине к танго относятся всего лишь как к символу страны, который просто очень хорошо продается у туристов». Приклеенный намертво к лику города, он порочен и в то же время вдохновляюще возвышен. Кира обратила внимание, что, возвращаясь, они крепко держались за руки. Вадим заботливо поинтересовался:
– Устала?
– Смертельно, – но по тому, как она посмотрела на него, он понял, что ночь с ним сегодня разделит очень страстная женщина. Так бывало не всегда. Сегодня тот редкостный случай – танго тому виной…
Да, путешествие началось чудно. Они были на одной волне. И он, влекомый ее разбуженным до приключений аппетитом, практически всегда принимал ее план прогулок. Просто тихо радовался, глядя на жену, которая заливисто смеялась, предвкушая их совместные вылазки в город. Они гуляли по вымощенным улочкам, взявшись за руки, как студенты. И впервые за многие годы в чувство благодарности, которое она испытывала к мужу, примешивалась разбавленная ее строгостью и чопорностью вкрадчивая и застенчивая нежность. В общем, оба наслаждались – свободным временем, которое им не так часто удавалось проводить вместе, вкусной едой, спокойствием и безмятежностью.
Получить полную версию книги можно по ссылке - Здесь
| Предыдущая страница | Следующая страница |
Поиск любовного романа
|
Партнеры